— Тоже мне — нашел кого слушать. Ты-то хоть горячку не пори. Вот поведает Мстислав Мстиславич свое словцо, тогда и поглядим.
— А коль не поведает? — осведомился Юрий.
— Все одно, — пожал плечами Константин. — К нам рязанцы за помощью не обращались, а незваным в такие распри соваться — себе дороже. Да и не мыслю я, что Ярославов тесть такие вести мимо ушей пропустит…
Вот и получалось, что все, кто был заинтересован в походе на Рязань, надеясь урвать себе кус из обширного княжества, затаились в ожидании решающего слова.
Что же касается сидевшего в Великом Новгороде Мстислава Мстиславича, то тут старший из братьев Всеволодовичей оказался абсолютно прав — князь, прозванный на Руси Удатным, вести из Рязани мимо ушей не пропустил и молчать не собирался…
И обсказаша князь Глеб в сих грамотках, яко все стряслось на земле резанскай, ничего не утаив и не солгав ни единым словцом. А еще повинишися за недогляд свой, что не сумеша распознати козни подлые, а уж егда спохватишися, то поздно сталось…
И обсказаша княже Константине в тех грамотках, яко все стряслось на земле резанскай, ничего не тая, и не бысть тамо ни единага слова лжи. А еще покаялся за недогляд свой, что не сумеша вовремя распознати козни подлые брата свово, да и опосля не враз возмог ему противустати…
Странным оставалось только одно — непонятное равнодушие, которое овладело всеми русскими князьями при известиях о трагедии под Исадами. Такое впечатление, что ни черниговских князей, ни суздальских, не говоря уже о далеких киевских или еще более западных — волынских и полоцких, отнюдь не обеспокоило все, что там стряслось. Раздробленная Русь, терзаемая княжескими междоусобицами, не пожелала как-либо отреагировать на кровавую свару, и ни один из князей не предпринял никаких конкретных практических действий.
Можно сказать, удивительное и загадочное безразличие. Объяснение этому только одно — последующие события происходили настолько быстро, что никто не успел опомниться, как князь Глеб уже был смещен с рязанского стола. К тому же Константин и сам не просил никакой помощи.
Правда, остается неясным еще один момент — доподлинно известно, что после произошедшей бойни Глеб незамедлительно написал всем соседям, в подробностях изложив свою версию случившегося. Во всяком случае, упоминания о его письмах встречаются сразу в нескольких летописях того времени, равно как и о письмах Константина, который, сев в Рязани, поступил аналогичным образом.
А нам остается только гадать, каким образом Константин сумел столь убедительно опровергнуть послания Глеба, что все поверили именно ему. По принципу «Победителей не судят»? Отпадает. На Руси того времени существовали достаточно строгие морально-этические нормы для князей, и нарушивших их могли вообще изгнать из города, а тут на редкость удивительное единоверие со стороны всех князей.
Однако, к превеликому сожалению, ни одна из этих грамоток до наших дней не дошла, так что мы с прискорбием вынуждены констатировать, что ознакомиться с этими, вне всякого сомнения в высшей степени талантливыми произведениями в области дипломатии, нам никогда не удастся…
Глава 1
Когда хочет женщина
И это рассказ не о находчивой женщине или ее путях, — это урок всем, кто забывает в вещах их свойство казаться и быть…
Мстислав Удатный уже надумал было идти походом на Рязань, поскольку послание Константина ничуть не уверило его в невиновности нынешнего рязанского князя. Более того, грамотка князя Глеба выглядела для Мстислава куда убедительнее. Почему? Ну хотя бы потому, что она пришла раньше, а Мстислав если уж принимал чью-то сторону, то надолго, и редко, притом весьма неохотно, менял свою точку зрения.
Однако, перед тем как по обычаю собрать новгородское вече, он решил заглянуть в светлицу к дочери Ростиславе. Ежели идти в поход на Рязань, то через переяславские земли, и тут князя Ярослава никак не миновать, а жена его — вот она сидит, с девками дворовыми рубахи вышивает.