А главное — я сам из живого человека превращался в какую-то бездушную функцию. В глубине души подспудно зрела какая-то неудовлетворенность, на которую я до поры до времени просто не хотел обращать внимания.
Я был слишком поглощен работой. Все мои интересы замыкались только на мое дело — и неудивительно, ведь это мое детище, в которое я вложил слишком много времени, сил и энергии.
Но когда я понял, что предаю что-то важное в себе, стало ясно: надо остановиться. Надо вновь возвращаться к самому себе.
Кризис
Оказалось, у меня давно уже не было настоящих друзей. Старые друзья куда-то исчезли, а новые не появились. Появился «круг общения». Но общение в этом кругу сводилось к череде ритуалов и «штампов». Не было подлинного интереса людей друг к другу. Не было понимания — и даже желания понимать. Душа пряталась за имиджем. И общались между собой будто бы не люди, а имиджи.
Даже взаимоотношения в собственной семье становились все более формальными. Я почти не видел детей. Они еще спали, когда я уходил на работу, и уже спали, когда возвращался. Уже несколько лет у меня не было ни отпусков, ни выходных.
Так что же на самом деле главное в моей жизни?
Пришла пора всерьез задуматься об этом.
Безусловно, работа наложила на меня какую-то печать. Кажется, психологи называют это деформацией личности. Пришлось признаться в этом самому себе: да, я стал похож на робота, который живет только своей работой. Я давно забыл о том, что такое симпатия между людьми, что такое искренние отношения. Даже эмоциональные реакции превратились в набор штампов.
И тут у меня словно открылись глаза. Я увидел, что недовольна не только моя жена — недоволен и коллектив моей фирмы. Люди не хотели быть винтиками, машинами, функциями системы. Они хотели человечного отношения и взаимопонимания. А его не было.
В фирму пришло много молодых сотрудников. Я сам считал себя молодым — но вдруг выяснилось, что подросло уже следующее поколение, которое оказалось для меня абсолютно непонятным. Те, кто постарше, напротив, казались мне слишком понятными, не способными преподнести сюрпризов — но оказалось, я не знал ни тех, ни других. И даже со сверстниками я не находил общего языка — просто потому, что за своей работой не замечал и не хотел интересоваться ими и их жизнью.
Я пригласил в фирму психологов, которые обещали наладить нормальный морально-психологический климат в коллективе. Они усердно взялись за работу: провели серию тестов с каждым сотрудником, затем целую череду семинаров и тренингов. Кончилось это тем, что на моем столе лежало подробное «досье» на сотрудников. Теперь я знал всю «подноготную» каждого. Что нисколько не прояснило для меня ситуацию: я не понимал, для чего мне эти знания и по-прежнему не представлял, как грамотно строить отношения.
Тренинги тоже не улучшили ситуацию — более того, в коллективе начались раздоры, потому что неблагополучие, не осознаваемое раньше, вдруг стало явным и осознанным. Последовала череда увольнений. Оставшиеся работали спустя рукава.
То ли психологи оказались непрофессионалами, то ли я сам не сделал должных выводов из их рекомендаций.
Одновременно начали снижаться экономические показатели фирмы — чего давно следовало ожидать.
Я упал духом и не знал, где искать выход. Результат — череда провалов на важных переговорах, и, как следствие, серьезный кризис всего дела.
У меня началась бессонница. Долгими ночами я думал. Сначала только о работе. Потом мои мысли переключились на Тибет. Я будто воочию видел перед собой Ю.
В какой-то момент вспышкой, озарением пришла мысль: мне нужно срочно ехать туда.
Ведь только там я смогу найти ответы на все свои вопросы. Только там я распутаю слишком запутавшийся клубок проблем.
Но как в кризисной ситуации бросить дела и уехать? Тем более я понимал, что одного отпуска мне будет мало.
И все же другого выхода не было. Либо все будет катиться и дальше к полному краху — либо я попытаюсь что-то изменить. На следующий же день я объявил, что отхожу от дел и передаю бразды правления совету директоров.
У меня сложилось впечатление, что все только и ждали этого моего решения.
Я уезжал с легким сердцем.
Теплая встреча со старым другом
Ю встретил меня как старого друга. Да по сути мы ведь и были старыми добрыми друзьями. Я был искренне рад ему и видел, что он рад мне.