– Однозначно ампутирован. Если бы его не было от рождения, то недоставало бы и соответствующей кости руки. Между тем ее структура полностью соответствует норме.
– Сколько времени кости пролежали во влажной среде?
– Более года. На них не осталось ни следа мягких тканей.
– Каким образом, по вашему мнению, кости оказались в овраге?
– На этот вопрос ответят криминалисты.
– Вам известно, что поместье принадлежит мистеру Джону Беллингэму, который два года назад пропал при невыясненных обстоятельствах?
– Да, я читал об этом в газетах.
– Вы допускаете, что это рука мистера Беллингэма, а палец ему отрезали?
– Расследовать преступления – обязанность полиции.
Добавим, что в настоящее время полицией Кента ведутся активные поиски других останков погибшего. Если кто-либо из наших читателей случайно слышал о пропаже мужчины или заметил что-то необычное, просьба немедленно сообщить в редакцию или в полицию».
Я отложил газету и задумался. Статья сильно взбудоражила меня. Вероятно, репортер прав: обнаружены останки левой руки Джона Беллингэма. Но куда подевался палец? Сразу после таинственного исчезновения египтолога ни одна газета не писала об отрезанных пальцах или других увечьях. С другой стороны, откуда бы газетчики узнали об этом, ведь труп так и не нашли? За неимением фактов строить догадки было бесполезно. Я рассчитывал в ближайшие дни навестить Торндайка и обсудить с ним страшную находку в Сидкапе, о которой только что прочитал. С этой мыслью я встал из-за стола и пошел прогуляться по Флит-стрит, прежде чем засесть за вечерние занятия.
Глава 6
Экскурс в египтологию
Проходя около десяти часов утра мимо овощной лавки, я увидел там мисс Оман. Она тоже заметила меня и помахала мне рукой, в которой держала большую луковицу. Я приблизился, приветливо улыбаясь.
– Хорошая луковица, мисс Оман. Вы, наверное, хотите подарить ее мне?
– Вот еще! С какой стати? Вы, мужчины, нередко переоцениваете свое обаяние.
– Мужчины? – Я вскинул брови, изображая удивление. – Речь идет всего лишь о луковице…
– Хватит, – огрызнулась она. – Не запутывайте меня и не болтайте вздор. Вы – взрослый человек, к тому же врач. Серьезная профессия обязывает к благоразумию.
– Согласен с вами, – смиренно начал я, но она перебила:
– Я только что заходила к вам в амбулаторию.
– Зачем? Вы ведь лечитесь не у меня? Или ваша женщина-врач вас больше не устраивает?
Мисс Оман стиснула свои красивые белые зубки и прошипела:
– Я насчет мисс Беллингэм…
Всю мою задиристость как рукой сняло.
– Надеюсь, она не заболела? – встревожился я, а мисс Оман криво усмехнулась:
– Нет, но порезала руку, причем правую. Для мисс Беллингэм болеть – непозволительная роскошь. Она привыкла трудиться, много писать, и правая рука – ее основной рабочий инструмент. Вы бы зашли и подлечили бедняжку.
Мисс Оман тотчас скрылась в глубине лавки, а я быстро зашагал в амбулаторию, чтобы взять необходимые инструменты и поехать в Невиль-корт.
Дверь мне отворила горничная мисс Оман. Годфри Беллингэм отсутствовал, а его дочь была дома. Я поднялся по лестнице; Руфь с забинтованной правой рукой, похожей на белую перчатку для бокса, дожидалась меня на верхней площадке.
– Как хорошо, что вы пришли! Филлис, то есть мисс Оман, сделала мне перевязку, но я хотела бы, чтобы вы посмотрели, все ли в порядке.
Мы направились в гостиную. Я принялся раскладывать на столе медицинские принадлежности, попутно расспрашивая пациентку о том, что с ней случилось.
– Такая досада! И как не вовремя! – поморщилась она.
– Почему не вовремя?
– Потому что у меня сейчас срочная и важная работа. Одна ученая дама-историк пишет книгу и поручила мне собрать все данные об Амарнских письменах. Понимаете? Тель-Эль-Амарнский архив – собрание переписки на глиняных табличках, восходящее к эпохе фараона Аменхотепа IV.
– Ну, не беспокойтесь, рука скоро заживет, – заверил я девушку.
– Как скоро? Работа не терпит отлагательства. Через неделю, не позже, я должна представить все необходимые выписки. Что теперь делать? Почему мне так не везет?
Я снял повязку и осмотрел рану. На ладони зиял глубокий порез, чуть не задевший артерию. Шевелить рукой мисс Беллингэм не могла, и на заживление раны требовалось, очевидно, не менее пяти дней.
– Пожалуйста, подлечите, чтобы я нормально держала перо, – попросила она.
– Нет, мисс Беллингэм, – покачал я головой. – У вас опасная рана. На ладонь я наложу твердую лубковую повязку. Не спорьте. Риск здесь не уместен.