Николай решил возмутиться, но передумал.
– Но хоть заглянуть в эти чертовы папки можно? – поинтересовался он.
– Заглянешь, – пообещал дед. – Надо же знать, за что рискуем! Но не думай, Келюс, ничего особенного ты не увидишь. Эти архивы надо рассматривать как мозаику – целиком. Что-что, а тайны мы умели прятать всегда…
…В два часа ночи, когда Фроат уже давно спал, Лунин-старший вышел из квартиры, вскоре вернувшись с тремя серыми папками, на которых стояли четырехзначные номера. Келюс, преодолев искушение немедленно в них заглянуть, помог деду спрятать секретный груз в наскоро приготовленный тайник – за второй ряд книг на верхней полке книжного шкафа.
Наутро Фрол взбунтовался, заявив, что превосходно себя чувствует и не желает более соблюдать больничный режим.
– И вообще, – прибавил он, допивая вторую чашку кофе, – надо по городу, елы, побродить, раз уж в Столице оказался. А то ничего интересного, кроме телевизора, и не увижу. Ведь, говорят, революция!
– Кое-что интересное вы уже видели, – невозмутимо заметил Лунин-старший. – В некотором роде, даже ощутили. А самое интересное вам не покажут.
– Но ведь действительно революция, дед! – поддержал приятеля Келюс. – Тебе, небось, в семнадцатом не мешали по улицам бегать!
– Это еще не революция, молодые люди, – покачал головой старик. – Это еще, так сказать, карнавал, игрище. Господа бояре власть делят! А вот через годик, через два, когда очереди за хлебом станут побольше, чем в «Макдональдс» – тогда пожалуй… Только выходить на улицу не захочется. Как, кстати, и мне в семнадцатом…
Фрол, оставив подобные доводы без внимания, поспешил навстречу впечатлениям, пообещав вернуться к вечеру. Николай, сославшись на головокружение, остался дома. Не хотелось оставлять деда одного и, главное, ожидалось знакомство с жуткими тайнами уходящей власти.
…Все три папки оказались подозрительно тонкими. Келюс взвесил их на ладони, предположив, что в каждой лежит не более одной – двух страниц. Он не ошибся – в первой папке, на которой стояла карандашная надпись «Спецзахоронения. 1 экз.», оказался единственный написанный от руки листок.
– А почему не напечатано? – удивился Лунин-младший. – Черновик?
– Не тому вас, видать, в университете учили, – усмехнулся дед, почувствовавший себя в привычной сфере. – Источниковедение правящей партии – наука тонкая, и не каждому доступная. Вот так-с, господа белогвардейцы!
– Не глумись, дед! – возмутился Николай. – Объясни толком, бином!
– Бином, – ответствовал старик, приходя в хорошее настроение, – вещь, внучек, математическая и точная. И насколько я помню твои школьные табели, тебе совершенно непонятная. Приятно слышать, как нынешние педагоги коллекционируют слова-паразиты!.. А что касаемо этого листка, то насколько мне известно, в рукописном виде подобные документы хранятся в единственном случае – когда их не решаются доверить машинистке… Ну, что там?
Келюс вчитался, поначалу ничего не поняв. В верхней части листка стояло: «Спецзахоронения. Список № 1». Далее следовали номера и адреса кладбищ в разных городах с указанием квартала и номера могилы. Всего было перечислено двенадцать захоронений с номерами от первого до тринадцатого.
– Второго номера нет, – заметил внук, вертя в руках непонятный список. Партийные тайны представлялись ему несколько иначе.
– Что еще скажешь? – подбодрил дед.
– Так… – напрягся Лунин-младший. – Ну, конечно, бином, это могилы жертв культа личности. Тайные захоронения!
– Одиночные захоронения, – уточнил Николай Андреевич, – причем на общих кладбищах. Значит, злодейства НКВД? А где номер второй?
– Не знаю, – честно ответил внук, еще раз поглядев перечень городов. Куйбышев, Днепродзержинск, Рыбинск, Харьков…
– С первой тайной покончено, – констатировал дед. – Ну, что там дальше?
Вторая папка имела надпись «„Ядро“ 2 экз.». Ниже стояла приписка: «Экз. № 2 передан в личное распоряжение». В чье – указано, однако, не было. Келюс взглянул на деда.
– Ох уж эти революционеры! – хмыкнул старик. – Каждому требуется спец из жандармерии, иначе утонут. Так сказать, красный буксир… Надпись эта, внучек, означает, что экземпляр передан генеральному секретарю – только он может «лично распоряжаться». Числа нет… Ага, есть, но стерто… Кажется понял – число стерли перед эвакуацией, чтобы такие, как мы, не догадались, когда сие произошло. То ли десять лет назад, то ли вчера… Ну-ка, что там?