— Жена?! Как он посмел?! Проклятье! — вскипел тот, указывая рукой на связанного человека у входа и всё ещё не веря услышанному.
Он взял свечу, подошёл к пленнику, лежащему на боку, толкнул его носком сапога, чтобы он перевернулся на спину и вгляделся в его лицо. Сомнений не осталось — на устланном шкурами полу шатра лежал младший брат верховного джарта Лааре. Увидев генерала он дёрнулся, но кляп надёжно удержал его попытку что-то сказать.
— Но… Как тебе это удалось? Что значит — ты привёз его взамен? — генерал вернулся к жаровне.
— А это… Ну это длинная история. И я бы сначала выпил, а то, кажется, моё терпение уже на самом краю, — усмехнулся Дарри, пододвигая к огню грубый деревянный табурет и усаживаясь спиной к жаровне. — Быть капитаном Абалейном столько дней — та ещё пытка!
Генерал озадаченно посмотрел, не понимая, что он имеет ввиду. Слишком трудный переход? Судя по их трофею, у отряда капитана выдались тяжёлые дни. Но взятый в плен лаарский князь — это дорогого стоит! На такое не был способен больше ни один из его людей. И если они выживут в предстоящей мясорубке, то генерал пообещал себе, что Дарри станет его правой рукой. Капитан Абалейн точно заслужил повышение. Пора ему уже перестать бегать по горам в поисках Зверя — генералу нужны сейчас смелые и толковые люди подле себя.
— Рассказывай всё! — он протянул Дарри кубок с вином, а сам сел напротив.
— То, что ты сейчас услышишь, наверное, тебя удивит… Но эту историю нужно рассказывать с самого начала, — произнёс Дарри, отхлебнув вина, вынул кинжал и положил его на колено. — Историю о том, как спустя столько лет мы оказались здесь, ты и я, друг напротив друга.
Это были очень странные слова. И генерал внезапно осознал, что капитан вообще ведёт себя как-то странно… Так неожиданно перешёл на «ты»… Не поклонился, как всегда… Прежде, чем отпить из кубка, понюхал вино… Стряхнул с табурета крошки, да и сидел на нём слишком уж… вальяжно? Дарри обычно падал прямо на волчью шкуру на полу, не особенно заботясь о том, достаточна ли она чиста.
«Как спустя столько лет мы оказались здесь, ты и я, напротив друг друга…»
Что-то неприятно заныло в груди, и так некстати подумалось, что, кажется, зря он отослал охрану.
— Вижу, ты начинаешь понимать… Ну да… Я просто устал таскать эту личину, не самую приятную, надо сказать, — усмехнулся Дарри. — Изображать из себя кого-то другого — то ещё удовольствие.
— Ты не Дарри Абалейн, — хрипло произнёс генерал, ощущая, как сдавливают сердце отчаяние и злость.
— В точку! Я и в самом деле не капитан Дарри Абалейн. Твой капитан лежит связанный у порога и… — кинжал молниеносно оказался в руке «лжекапитана», — только дёрнись, генерал, и этот клинок войдёт тебе в горло, ты даже глазом моргнуть не успеешь. Я о-о-очень хорошо метаю ножи.
Генерал напряжённо всматривался в лицо человека, сидящего напротив, и отчётливо видел, как постепенно оно изменяется. Будто тает туман, сползая клочьями. И спустя пару мгновений перед ним уже сидел тот, чьё появление здесь он мог бы ожидать меньше всего.
Тёмные волосы, карие глаза, отливающие янтарной желтизной, и кажется, что в них отражаются языки пламени из горящих углей жаровни, надменная ухмылка…
— Проклятье! Так ты… Ты — Дитамар Сколгар! — голос генерала сорвался.
— Я. Собственной персоной, — его гость хищно улыбнулся и чуть склонил голову набок, будто в приветствии. — Сказал бы, что рад тебя видеть, генерал, но это не так.
— Проклятая айяаррская магия! Ну и что теперь? Ты убьёшь меня? Думаешь остановить этим штурм?
— Убью? Ну… если только ты будешь очень на этом настаивать. Хотя я мог бы убить тебя сразу, едва вошёл в этот шатёр, — Дитамар поставил кубок на край походного стола и, закинув ногу на ногу, продолжил неторопливо: — Я мог бы вырезать половину твоего лагеря под покровом ночи. Включая даже всех тех, кого ведёт сейчас айяаррский предатель-проводник через Большое Седло. Я мог бы… Но, как видишь, я не сделал этого. Я даже твоего капитана не тронул, хоть он и порядком выбесил меня за эту дорогу. Так что цени моё терпение.
— И почему же ты всего этого не сделал? — прищурился генерал, напряженно думая, к какому оружию успеет дотянуться, если понадобится.
Но в то же время он понимал: что бы ни привело князя Лааре сюда — это было что-то из ряда вон выходящее.
— Почему? Потому что я дал слово твоей дочери, Альба. Что я не убью тебя и твоих людей. Ну, если, конечно, ты сам не нарвёшься. Так что не провоцируй меня.
— И я должен поверить тебе на слово?
— Как бы ни смешно это звучало, но… в этом противостоянии на Оленьем Роге нет ничего крепче моего слова. Хотя… ты вряд ли поймёшь всю иронию этого выражения.