С высоты своего наблюдательного пункта она разглядывает карету и скучающего ливрейного лакея, подмечая разные детали. На рынке есть торговец чернилами и перьями, Мелкий Пит, младший сын портового писаря, и он знает наперечёт все коринтийские гербы. И в этот же день Кэтриона выяснит у него, что золотой фазан на красном поле — это герб дома Сивертов, и этот господин в коричневом бархате и плаще — сам князь Алфонсо Сиверт, а златовласая красавица, видимо, его дочь Камилла.
— Ты отклонила моё приглашение, — голос князя звучит глухо и немного раздражённо, — и мне самому пришлось явиться в эту клоаку. Что же, гадалка, надеюсь, ты того стоишь…
— Милорд, вы же понимаете, что я не та, кого можно приглашать в парадные гостиные, — тихо отвечает мать. — Я не выхожу за пределы этого квартала, и никак не могла явиться по вашему приглашению. Так что милорд желает узнать?
У матери на голове всегда намотан тюрбан, и нижнюю часть лица прикрывает густая вуаль, когда она разговаривает с клиентами. Она боится, что её могут узнать. Хотя кто может узнать её тут?
По звуку открывающейся шкатулки Кэтриона понимает, что мать достала карты.
— Э-э-э, нет. Мне нужно не это, — голос князя становится ещё тише и совсем переходит на шёпот.
Он говорит двусмысленно, словно плетёт какую-то паутину, и из всех его слов Кэтриона понимает лишь, что князю нужно не гадание, а какое-то зелье.
— Что именно я должна в него вложить? — спрашивает мать так же тихо. — Что вы хотите получить?
— Пусть он не смотрит ни на каких других девиц! Пусть бросит всё и вернётся в Рокну! И до свадьбы не выходит из дворца! — яростно восклицает Камилла Сиверт, перебивая своего отца. — Я его невеста! Я! Он со мной помолвлен! Вот и кольцо!
Князь пытается успокоить дочь, шипит на неё и затем снова шепчет и Кэтриона не может разобрать слов.
— Это всё, чего вы хотите? — переспрашивает мать.
— Это не всё! Я хочу, чтобы эта тварь поплатилась! Чтобы запомнила урок и не крутила своим хвостом перед чужими женихами! — снова восклицает Камилла. — Пусть она станет страшной! Усохнет, как… как изюм!
— Усохнет? — в голосе матери слышится подобие насмешки.
— Камилла! — шипит на дочь князь Сиверт. — Успокойся! Забудь о ней!
— А что? Она знала, что он помолвлен! Айяаррская шлюха! Она должна поплатиться! Пусть сморщится и усохнет! Как леди Бренда, которая больна ашуманской песчаницей!
— Вы знаете о песчанице? — в голосе матери немного удивления и, кажется, капля презрения. — Так вы именно этого хотите?
— Да! Пусть сморщится, как печёное яблоко, чтобы мой Рэндольф и не взглянул на неё больше! Он мой! Только мой!
— Это опасное желание, миледи, — судя по звуку, мать убирает карты обратно в шкатулку и достаёт медное блюдо. — И оно может дорого вам обойтись.
— Сколько? — спрашивает девица жёстко. — Отец заплатит, сколько нужно.
— Камилла! Да успокойся ты! Зря я вообще тебя взял! — шипит князь на дочь. — Достаточно будет и просто того, чтобы он забыл эту девицу. И всё! На этом всё. Ничего больше. Не нужно ничего другого, слышите? Только забвение.
— Это ваше окончательное желание? — переспрашивает мать и, судя по звуку, сыплет на блюдо песок.
— Да! — князь урезонивает дочь стальными нотами в голосе.
— Хорошо. А теперь кладите руки на песок, — мать бормочет что-то себе под нос, а затем добавляет: — Да будет так. Ашш услышал вас. Я сделаю то, что вы просите. Пусть ваша дочь срежет небольшой локон волос…
Затем они торгуются о цене, и её мать кроме денег просит князя об услуг — помочь им переехать в Гидэльин. Им нужно убраться подальше от Рокны, а Гидэльин — вотчина Сивертов. И князь обещает помочь, а мать говорит, когда можно будет забрать зелье.
Но вечером к ним приезжает гонец, который передаёт матери кошель, полный монет, а на словах — просьбу юной леди Сиверт. Она очень хочет, чтобы её пожелание «про изюм» исполнилось. И что её отцу не нужно об этом знать. А ещё она передаёт имя соперницы, написанное на листе — Мирейя Ингрэм.
Мать качает головой, но в кошеле пять золотых лодов, а им отчаянно нужны деньги.