— Ты! — заорал утративший способность ориентироваться на местности хозяин джипа, которого Жанет Генриховна обеими руками вытащила за воротник пальто из салона и сильно отпихнула в сторону. — Я же сказал Цапе, что бабки через три дня отдам! — орал запутавшийся в пальто мужчина, но Жанет Генриховна уже не слышала его.
Она нажала на педаль газа, стремительно развернулась и устремилась в погоню за украденной Любовью…
Подполковник Абрамкин проснулся и меланхолично подумал: «Куда это я опять влез? А-а, — вспомнил он, — я в багажнике. Неужели она забыла, что меня в багажник положила?»
— Эй! — крикнул Абрамкин на всякий случай. — Я тут, сзади! — И для убедительности пнул ногой в крышку багажника, которая, тихо щелкнув, открылась. Абрамкин осторожно, перевалившись на бок, высунул голову. Вокруг было темно, тихо и тесно. «Понятно, я в „ракушке“. Вот баба дефективная. Кто же так прячет и спасает человека?» Он вылез из машины, стал ощупывать стены стационарного гаража и вскоре натолкнулся на какую-то клавишу. Немного поразмышляв, нажал на нее, и вокруг него вспыхнул электрический свет… Да, это было ЧТО-ТО! Это был не просто гараж — спальня для автомобиля. Подполковника охватила ярость. Прямо напротив него на верстаке стоял новенький, полностью оснащенный пулемет Дегтярева, рядом с ним — тоже новенький и тоже оснащенный для боя ручной пулемет Ганса Штихеля, модель 1998 года. А по стенам гаража были развешаны разнообразные модификации самоутверждения конструктора Калашникова, а также автоматы «Узи» и «Томпсон». На полу стоял ящик с гранатами РГД-5, другой был наполнен боеприпасами для АКМ, третий ящик, высокий и длинный, оказался доверху набитым пистолетами «Браунинг», «ТТ», «Макаров». Все в хорошем и даже в отличном состоянии. Подполковник разглядел в куче пистолетов «Кольт» двадцать четвертого калибра, взял его в руки и проверил. Затем подошел к ящику с гранатами, выбрал одну и, словно взвешивая, побаюкал ее в ладони. После этого исподлобья бросил острый взгляд в сторону закрытых дверей гаража и хищно улыбнулся…
— Все это порожняк. — Константин Ревазович Церикадзе прикурил сигарету и со всей силы бросил тяжелую позолоченную зажигалку в лицо Рената Аслановича Мцех, по кличке «Ожог». — Как был ты диким фраером, так с тормозами и подохнешь.
Зажигалка рассекла бровь Ожога над левым глазом. Струйка крови потекла по лицу и закапала на черную хлопчатобумажную рубашку с дорогим лейблом. Ожог даже не вздрогнул, преданно глядя на Константина Ревазовича, более известного теневой Москве под кличкой «Тамада». В большой, дорого и по-блатному броско оформленной комнате на втором этаже загородного коттеджа, принадлежащего Тамаде, кроме него и окровавленного Ожога находились еще четыре человека, трое мужчин и девушка с тонкими и красивыми чертами лица.
— А что, Тамада, — покачивая бедрами, девушка отошла от окна и подойдя к Церикадзе, погладила его по руке, — тачка нормальная, мне нравится.
— Сядь! — взорвался Константин Ревазович и двумя руками толкнул девушку так, что она отлетела от него и рухнула на белый кожаный диван. — Тачка, говоришь, нравится? Давай я тебя с Ожогом на ней в свадебное путешествие отправлю. Точно! Как ты на это смотришь, Бадри? — обратился Константин. Ревазович к грузину, сидящему в кресле. — Долго они будут наслаждаться свадебным путешествием?
— Сколько скажешь, столько и будут, — меланхолично произнес грузин и уточнил: — Мне все равно.
— При чем тут Ожог, Костик? — захныкала девушка. — Что за причуды меня с этим быком сравнивать? Черт с ней, этой тачкой, надо спулить ее на скоряк и все дела. А ты, Бадри, — она приподнялась на диване и зло посмотрела в сторону грузина, — козел.
— Ээ, — меланхолично вскинул руки грузин, — не кричи, Саломея. Скажут любить тебя — буду любить, скажут утопить — утоплю. Почему козел? Не понимаю тебя, женщина…