Во–вторых, в системе наказаний израильского закона важна шкала ценностей, которую он отражал, а не сами буквальные предписания. Как было видно выше, в девятой главе, внимательное изучение израильской системы наказаний демонстрирует, что спектр преступлений, за которые выносилась смертная казнь, касался непосредственно защиты отношений завета и семейства, в котором эти отношения существовали. Градация наказаний также демонстрирует, что человеческая жизнь была выше собственности, а потребности выше прав, а также других ценностей, которые иногда бросают вызов искаженным ценностям наших современных судебных систем. Конечно, можно сравнить шкалу нравственных ценностей, отображенных в израильских наказаниях, с ценностями нашего общества, затем отметить недостатки и предложить реформы, чтобы привести нашу систему права и справедливости в большее соответствие с библейскими особенностями. Однако это не должно выглядеть, как попытка навязать ветхозаветные наказания в данных условиях, как это осуществляется в программе теономистов. Похоже, что этот пункт подкрепляется тем, что в Новом Завете ни Иисус, ни Павел не желали в полной мере применять ветхозаветную систему наказания за прелюбодеяние или лжеучение.
3. Чрезмерная сосредоточенность на важности закона.Мне кажется, что теономия переоценивает важность законов Пятикнижия в общей системе ветхозаветного канона. Ведь очевидно, что Тора как целое (никогда не следует забывать, что Тора включает в себя как законы, так и повествования) играет фундаментальную роль и воспета в Псалмах, а также цитируется пророками для обличения народа Израиля. Тем не менее, существенно то, что исторические повествования и пророческие тексты (и, конечно же, литература мудрости) не часто цитируют конкретные законы, призывают к их исполнению или же к тому, чтобы приводились в жизнь конкретные наказания. То есть не так часто, как следовало бы ожидать, если бы записанный, фиксированный закон имел центральную важность в повседневных общественных делах Израиля, как предполагают теономисты. На самом деле, если бы закон был настолько решающим, как они утверждают, тогда повествования отображали бы явную непоследовательность, самыми яркими случаями были бы отсутствие наказания Каина или Давида. Нужно еще доказать, что по–настоящему пророческий отклик на нужды общества будет делать упор на закон и наказание в той же мере, как это делает теономия. Судя по всему, Ветхий Завет осознает ограничения подхода. [341]
4. Политические и экономические предрассудки.Программа теономистов представляется избирательной — например, что, по их мнению, современные гражданские правители должныприменять и проводить в жизнь из ветхозаветного закона, а чего не должны.Бансен полагает, что сфера экономики выходит за рамки влияния правителей, как законодательно, так и принудительно, на том основании, что Ветхий Завет не предписывает подобное вмешательство: «Вне тех сфер, в которых Божий закон предписывает их вмешательство и применение карательных мер, гражданские власти не имеют права узаконивать или применять принуждение (например, в экономике)». [342]
Несомненно, закон Пятикнижия во всех отношениях глубоко озабочен экономикой и предписывает огромную массу механизмов, цель которых сохранить или восстановить экономическую справедливость: в отношении распределения земли, оплаты работникам, займов и долга, смягчение нищеты и тому подобного (см. пятую главу выше). Кто, как не гражданские власти (старейшины), должны были воплощать эти экономические законы и механизмы в Израиле? Кто, как не гражданские власти, должны были принудить тех, кто пытался игнорировать эти законы? Что делал Неемия, правитель, когда выступал против незаконного обогащения знати за счет обложения процентами обнищавших крестьян, если не вмешивался в экономическую сферу (Неем. 5)? Попытки доказать, будто из–за отсутствия предписанных ветхозаветным законом непосредственных наказаний,связанных с нарушением его экономических постановлений, современные гражданские власти лишенылюбой формы вмешательства в экономику, выдают неадекватность озабоченности теономистов наказаниями, а также, на мой взгляд, его идеологическую склонность к неконтролируемой свободной капиталистической рыночной экономике.
Христианская общественная организация «Юбилейный центр»
С богословской и социологической точек зрения, теономизм – это главным образом североамериканский феномен. Он не очень–то прижился на Британских островах. Тем не менее, это не означает, что в Британии недостает христиан, преданных библейской социальной программе с мощными ветхозаветными корнями. Христианская общественная организация «Юбилейный центр» в Кембридже осуществляет свою деятельность в течение двадцати с лишним лет, знакомя широкую аудиторию с библейским взглядом на социальную политику, законодательство и реформу. Ее работа признана как в Парламенте, так и в светских средствах массовой информации. Хотя она придерживается некоторых герменевтических основ, представленных теономизмом, «Юбилейный центр» не является теономистским в своей богословской основе, а также в том, как он пытается влиять на политику. Он явно не следует реконструкционистской программе, и не отстаивает ветхозаветные наказания в современном законодательстве. Директор центра Майкл Шлутер (Michael Schluter) изначально в сотрудничестве с Роем Клементсом (Roy Clements), а позже при поддержке большой команды, разработал богословское и библейское основание для различных программ, которые нацелены на социальную реформу в Британии. [343]
Яркое место в их богословской позиции занимает использование Ветхого Завета в качестве нормативного авторитета для христианской социальной этики. Опираясь на такие новозаветные тексты, как Мф. 5, 17–20 и 2 Тим. 3, 16–17, они доказывают, что христиане обязаны исследовать писания Ветхого Завета для этического руководства, а также, что ограничение ветхозаветного закона Израиля до Рождества Христова является фундаментальным заблуждением. Тем не менее, они не довольствуются предложением, что единственным способом перейти от ветхозаветных текстов к современному контексту является смешанный список производных переходных принципов. Проблемы, которые они видят в подобном подходе списка принципов, следующие: как человек определит правильный принцип, когда различные толкователи извлекают из одного и того же текста разные принципы? Извлечение принципов связано с процессом абстракции и обобщения, потому насколько высоко должен подняться человек по лестнице абстрактных утверждений, и какие шаги приемлемы для того, чтобы вновь спуститься к конкретным предложениям в нашем современном контексте? Как нам организовать или выстроить по важности производные принципы, если они вступают в конфликт между собой в сложной этической ситуации? Как нам избежать избрания производных принципов, которые основываются исключительно на субъективном изложении наших предубеждений, вскользь связанных с библейским текстом?
Шлутер и Клементе убеждены, что целостный подход — это единственный способ избежать эти трудности (или хотя бы смягчить их), так как он учитывает всю социальную систему Израиля в качестве нормативной модели. [344]То есть вместо того, чтобы брать отдельные законы и пытаться извлечь из них нравственные принципы, нам необходимо понять, как отдельные законы и категории права, а также множество социальных, экономических и политических институтов Израиля, функционироваливместе. Бог не просто дал произвольные законы нейтральному сообществу; Бог создалэто сообщество, сформировал его из безнадежной толпы беглых рабов в народ с особенными структурами общественной жизни, связанными с историческим и культурным контекстом, в котором они жили. Именно это целостное сообщество должно было служить Божьей моделью для народов. Следовательно, любые принципы, выведенные нами из различных частей модели, должны быть интегрированы в целое и соответствовать ему. Поэтому, например, закон, запрещающий ростовщичество, не будет обобщен просто до абстрактного принципа отказа от жадности, но будет пониматься в связи с израильской системой землевладения и экономических задач. Эти задачи, в свою очередь, связаны с важностью и ролью расширенных семей, а они — с прочими особенностями израильской судебной и общественной жизни. Поскольку большая часть израильского закона имеет отношение к созданию и восстановлению сообщества справедливости и сострадания в семье и общественной жизни, команда «Юбилейного центра» использует понятие «реляционизм» (relationism) для описания социальной этической системы, которую пытается построить на этом библейском основании. [345]
341
См. мои комментарии об ограниченности закона в конце девятой главы. 33 Bahnsen, 'Christ and the Role of Civil Government', part I, p. 25.
342
Некоторые из их работ будут упомянуты ниже. Большая часть все еще находится в виде неопубликованных докладов, или же библейских и богословских разделов в специальных, проблемно ориентированных публикациях, которые можно получить по адресу: 3 Hooper Street, Cambridge, CBl 2NZ, UK.
343
Наиболее полное изложение их позиции представлено в книге Schluter and Clements,
344
«Юбилейный центр» инициировал кампанию под лозунгом реляционизма, чтобы сделать реляционные проблемы средоточием разработки общественной, политической, экономической и социальной стратегии. Их предложения изложены в книге Michaell Schluter and David Lee,