Еще в 1943 году[54] Герхард фон Рад (Gerhard von Rad) выделил две главные концепции земли в религиозных документах Израиля. Он назвал их «исторической» и «культовой» концепцией. Первая была основным исторически сложившимся мнением, встречающимся в Торе и повествованиях, что земля была обещана Господом Израилю и затем в свое время отдана ему. Такое понимание, как мы уже видели, восходит еще к патриархам. Суть второй концепции, которую фон Рад назвал культовой,[55] состояла в том, что земля принадлежала Господу, и он был ее законным хозяином. Таким образом, он подчеркивает различие между «землей Яхве» и «землей обетованной», на что указывает название его статьи. Наиболее ясное утверждение права собственности Господа на землю встречается в Лев. 25, 23: «Землю не должно продавать навсегда, ибо моя земля». Это заявление сделано в контексте установления субботнего и юбилейного года, в которые провозглашается исключительное право собственности Господа на землю. Фон Рад включил в культовую концепцию земли законы, касающиеся первых плодов жатвы, десятин, остатков на полях для нищих и прочее. Все это, говорит он, «несомненно должно истолковываться в свете убеждения, что Яхве — законный хозяин земли и, следовательно, требует признания своего права собственности на ее обитателей».[56]
Эти два аспекта богословия земли в Израиле (божественный дар и божественная собственность) помогают классифицировать некоторые базовые принципы, относящиеся к ветхозаветной этике.[57] В двух последующих главах мы подробнее рассмотрим их практическое значение. Здесь нас интересует общий богословский взгляд на землю, который мы находим в Ветхом Завете. С социологической и идеологической точек зрения в сообществе Израиля в продолжение столетий было не все так просто и однозначно. Норман Хабель находит не менее шести различных идеологических представлений о земле в текстах Ветхого Завета, и отмечает отсутствие между ними какого–либо единства. Он считает, что различные богословские представления обусловлены наличием разных групп в израильском обществе, которые и составляли идеологические «права», оправдывавшие их притязания на обладание землей. Тем не менее, такие отличия вполне могут быть преувеличены.[58] С точки зрения богословия и этики, говоря о земле, мы можем выделить две основные темы: божественный дар и божественная собственность. Их влияние ощутимо во всех книгах ветхозаветного канона в продолжение всей истории народа Божьего. Поэтому к этим двум темам мы теперь и обратимся.
Земля – дар Бога
Как показывает исторический экскурс, обетование земли предкам Израиля и его историческое исполнение в даровании земли их потомкам составляют главную тему Пятикнижия и ранних исторических книг. Израиль получил землю для жительства именно потому, что Господь дал ее. Такое представление о даровании земли оказывало сильное влияние на мышление и жизнь в Ветхом Завете.
Зависимость Израиля от Бога
Во–первых, это было провозглашением зависимости Израиля. С самого начала Аврам был призван оставить свою родину и отправиться в землю, о которой он ничего не знал, пока не добрался туда. Повествования о патриархах рассказывают, что предки Израиля были странниками и пришельцами. Израильтянин, вероятно, подразумевая Иакова, говорил: «Отец мой был странствующий Арамеянин» (Втор. 26, 5). И в самом деле, неизменной чертой израильского самосознания было то, что они начали и продолжали свой путь в истории как «странники и пришельцы».[59] Таким образом, Израиль не мог предъявить исконных прав на свою землю. Они не были «сынами земли». Они обладали землей исключительно благодаря тому, что Бог избрал Авраама и дал ему обетование. Да и само их существование как нации было обязано этому историческому прецеденту. Все это ярко запечатлелось в сознании израильтян во время подготовки к вторжению, как показывает книга Второзаконие.[60] Они не должны были возомнить, что Бог выполняет перед ними какое–то обязательство. Наоборот, они были на Божьем попечении, полностью зависели от его любви и верности. Если они получили в дар землю исключительно по Божьему милосердию, то все остальное тем более зависело от него. Поэтому у них не было причин для превозношения и хвастовства.