Однако инженеры, построившие диковинные летательные аппараты, разбирались в аэродинамике — истребители обладали устойчивостью. Один из них сумел ускользнуть от ракеты. Даже для электронной системы это совсем не простая задача; для существа из плоти и крови такой маневр подобен чуду. Вторая ракета Ссерепа поразила вражеский самолет в самый центр фюзеляжа, превратив его в сияющий огненный шар, Теэрцу даже пришлось прикрыть глаза. Во имя Императора, какое топливо используют Большие Уроды?
Теэрц принялся стрелять в необычную машину, устремившуюся прямо к его истребителю. Мерцающие вспышки на крыльях показывали, что противник ведет ответный огонь. На самолете дойчевитов стоит пушка, значит, они могут причинить его истребителю существенный вред, если попадут.
Без всякого предупреждения летательный аппарат Больших Уродов взорвался, как и первый, превратившись в огненный шар.
— Да! — закричал Теэрц.
Только вкус имбиря мог сравниться с триумфом во время воздушного боя.
— Недосягаемый господин, должен с огорчением сообщить, что мой истребитель поврежден, — сказал Ниввек. — Я слишком поздно выпустил ракеты, и они пролетели мимо тосевитов: противник оказался так близко, что я не успел подорвать боеголовки. Я теряю скорость и высоту. Боюсь, мне придется катапультироваться. Пожелайте мне удачи.
— Да пребудет с тобой дух Императора, Ниввек, — сказал Теэрц, заскрежетав зубами. Потом торопливо добавил: — Когда окажешься на земле, постарайся держаться подальше от Больших Уродов. Пока они тебя не схватят, твой радиомаяк даст тебе шансы на спасение.
Насколько велики шансы Ниввека здесь, посреди Дойчланда, Теэрц старался не думать. Слишком яркими и страшными были его собственные воспоминания о плене.
Ниввек ничего не ответил.
— Он катапультировался, недосягаемый господин, — сказал Ссереп. — Я видел, как его капсула покинула истребитель, а потом раскрылся парашют. — После небольшой паузы он добавил: — У меня не хватит топлива, чтобы дождаться спасательного аппарата.
Бросив быстрый взгляд на показания приборов, Теэрц ответил:
— У меня тоже.
Он ненавидел каждое свое слово. Посмотрев на радар, он обнаружил, что в воздухе остался только один вражеский самолет, который улетал прочь на малой высоте. Ссереп и Ниввек не теряли времени даром — да и он сам неплохо сражался. Развернувшись, он послал вслед истребителю дойчевитов ракету. Она устремилась за маленьким диковинным аппаратом без хвостового оперения и взорвала его.
— Последний из этой компании, — сказал Ссереп. — Да защитит нас Император от встречи с их друзьями.
— Да уж, — с чувством ответил Теэрц. — Большие Уроды постоянно выдумывают что-то новое. — Он сказал это так, словно обвинял их в пожирании только что вылупившихся птенцов.
По сравнению с нынешними сражениями первые воздушные бои на Тосев-3 были легкой прогулкой. Сбивали только самцов, от которых совсем отвернулась удача — вроде Теэрца. А теперь, во всяком случае над западным участком главного континента, каждый бой становился тяжким испытанием.
— Мы даже не сможем использовать части истребителя Ниввека, — печально сказал Ссереп.
На заводах дойчевитов техники Больших Уродов строили свои опасные маленькие истребители, потом пилоты Больших Уродов учились на них летать. А Раса могла рассчитывать лишь на то, что ей удалось привезти с собой. С каждым днем ресурсов становилось все меньше. Что произойдет, когда запасы подойдут к концу? Тут есть о чем подумать.
Через спутник Теэрц связался одновременно со своей базой в южной Франции и с ближайшей базой, находившейся к востоку от Дойчланда, на территории под названием Польша. Позывные аварийного маяка Ниввека должны были принять на обеих базах, но Теэрц не хотел рисковать. У него возникло ощущение, что у самцов в Польше хватает забот и без Ниввека; самец, с которым он разговаривал, все время рассказывал о ракетных атаках дойчевитов.
Интересно, подумал Теэрц, почему самонаводящиеся снаряды не защищают базу от вражеских ракет? Печальный ответ напрашивался сам собой: нехватка ресурсов. Если это так… скоро придут времена, когда ему придется обходиться без самонаводящихся ракет. А что будет, когда закончатся запасные детали для радаров?
— Тогда мы будем сражаться с Большими Уродами на равных, — сказал он и содрогнулся от такой перспективы.
Лю Хань смотрела на ряд иероглифов, выписанных на листе бумаги. На ее лице застыла маска сосредоточенности; от старания она даже высунула кончик языка. Она сжимала карандаш так, словно это был кинжал, затем вспомнила, что его следует держать иначе.
Медленно, тщательно она копировала иероглифы с одного листочка бумаги на другой. Она знала, что они означают:
«Чешуйчатые дьяволы, верните ребенка, которого вы украли у Лю Хань в лагере возле Шанхая».
Она очень хотела, чтобы маленькие дьяволы поняли, что она написала.
Дописав предложение, Лю Хань взяла ножницы и отрезала полоску бумагу со своим коротким посланием. Затем снова взялась за карандаш и еще раз написала то же самое. У нее накопилась целая куча полосок бумаги с одним и тем же предложением. А на пальце появилась мозоль от карандаша. И хотя в прежней жизни ее руки не знали отдыха, в этом месте кожа до сих пор оставалась гладкой и нежной. Новая работа была совсем не тяжелой, но и она оставила на ее теле свой отпечаток. Лю Хань покачала головой. Все не так просто, как кажется вначале.
Она вернулась к своему занятию. Теперь она знала, как звучит каждый иероглиф и что он означает. Она могла написать свое имя, и от этого внутри у нее все замирало от восторга. Когда Лю Хань выходила на улицы Пекина, она иногда узнавала иероглифы, которые снова и снова выводила на бумаге, часто ей даже удавалось понять смысл тех, что стояли с ними рядом. Шаг за шагом она училась читать.