— Пусть войдет, — сказал Атвар.
Корделл Халл не лучшим образом чувствовал себя в невесомости, но довольно успешно делал вид, что с ним все в порядке. Даже для Большого Урода он оказался очень длинным, хотя и не слишком широким. Пучок у него на голове был практически белым. Атвар знал, что это признак старения. Как и складки на наружном покрове. Красотой посол не отличался, но Атвар всех тосевитов считал Большими Уродами.
После обмена вежливыми приветствиями, принятыми даже среди врагов, Атвар перешел к делу.
— Я требую, чтобы вы немедленно вернули нам предателя по имени Страха, капитана одного из наших кораблей, который сбежал к вам, нарушив все законы.
— Нет, — коротко ответил Корделл Халл.
Переводчик показал, что посол ответил категорическим отказом; Атвар и сам это понял.
— Соединенные Штаты не выдают тех, кто просит у них убежища, — после долгой паузы пояснил Корделл Халл. — Моя страна создана людьми, мечтавшими о свободе. Мы приветствуем беженцев; у нас не принято возвращать их обратно.
— Вы приветствуете преступников? — спросил Атвар, а потом добавил, обращаясь непосредственно к переводчику: — Меня это совсем не удивляет. Переводить не нужно.
— Да, — вызывающе ответил Халл. — Очень часто выясняется, что их так называемые преступления состоят лишь в том, что они не согласны с лидерами стран, которые покинули. — Глубоко посаженные, как и у всех тосевитов, глаза проницательно смотрели на Атвара.
— Вы не считаете кражу корабля преступлением? — удивился Атвар. — Страха не только предатель, но и вор. Значит, ваша не-империя имеет привычку укрывать краденое! Мы требуем вернуть корабль.
— Что ж, продолжайте требовать, — ответил Халл. — Если во время войны одна из сторон оказывается настолько щедрой, что помогает противнику, она не должна рассчитывать, что получит свои игрушки обратно.
— Во время войны та сторона, которая проигрывает, обычно старается вежливо вести переговоры с побеждающей стороной, — заявил Атвар. — Во всяком случае, так написано в древних летописях Расы; а мы еще ни разу не проиграли ни одной войны.
— Если вы полагаете, что мы проигрываем, взгляните на Чикаго, — ответил Халл.
В своем роде он оказался таким же трудным противником, как Молотов из СССР. Тот Большой Урод поражал полным отсутствием гибкости и механически, словно плохо спрограммированная машина, отвергал все предложения Атвара. А Халл пытался их всячески исказить.
— Нет, это вы взгляните на Чикаго. Наши силы продолжают наступление. Крупные заводы, которые вы так долго обороняли, практически очищены от тосевитов, очень скоро наши победоносные самцы доберутся до берега озера, возле которого расположен город.
— Браво, — ответил Халл, что заставило переводчика усомниться в своих знаниях. После того как все разъяснилось, государственный секретарь Соединенных Штатов сказал: — Да, некоторые из ваших самцов доберутся до озера Мичиган, но сколько из них погибнет? И сколько уже погибло — их тела сотнями валяются на улицах Чикаго.
— Их гораздо меньше, чем ваших самцов, с которыми вы расстаетесь без малейших сожалений в безнадежных попытках остановить нас, — резко возразил Атвар.
Ему совсем не понравилось упоминание о потерях, которые понесла Раса, пытаясь захватить Чикаго.
Лицо Корделла Халла исказила усмешка — так Большие Уроды выражают некоторые свои эмоции. («Веселье и иронию», — объяснил переводчик перед переговорами.)
— У нас гораздо больше людей, чем у вас, да и ресурсов тоже. Очень скоро при необходимости ввести подкрепления вам придется забирать у Питера, чтобы заплатить Полу[23].
Переводчику пришлось углубиться в языковые тонкости и задать Халлу несколько уточняющих вопросов, прежде чем Атвар уяснил, что Халл имел в виду. Самым страшным было то, что тосевит сказал правду. Всякий раз, когда новые самцы отправлялись в Чикаго, приходилось сворачивать наступательные операции в других районах Тосев-3. Или, еще того хуже, из регионов, считавшихся благополучно покоренными, вдруг начинали поступать сообщения о волнениях и диверсиях.
Стараясь говорить так же иронично, Атвар заявил:
— И что же вы предлагаете нам делать, недосягаемый тосевит?
— Кто, я? Я всего лишь удачливый адвокат из Теннесси, — ответил Халл, что опять вызвало трудности у переводчика. Когда они были разрешены, Халл продолжил: — В Соединенных Штатах не питают пристрастия к витиеватым титулам — их никогда не любили и не будут любить. Мы считаем, что быть свободным — значит избавиться от подобной чепухи раз и навсегда.
Атвар с полнейшим недоумением посмотрел на Халла. Всякое общество, построенное разумными существами, основано на иерархии — как может быть иначе?
Но сейчас у него не было времени на размышления, Халл продолжал говорить:
— Если вас и в самом деле интересует мое мнение, я скажу, чего хочет от вас народ Соединенных Штатов: прекратите убивать людей и возвращайтесь на свою планету.
Атвар попытался представить себе, какой прием его ждет, если он вернется на родину с разбитой армией, погруженной в холодный сон, с известием, что победившие Расу существа сейчас работают над постройкой космических кораблей и очень скоро (по меркам Расы) доберутся до Империи.
— Исключено, — быстро ответил он.
— Ну, честно говоря, я и не ждал другого ответа, — признался Корделл Халл. — Тогда, если вы останетесь здесь… возможно, мы сможем выделить вам земли — и заключить мир?
— Вы не можете диктовать нам условия мира, — гневно ответил Атвар. — Мы намерены покорить вашу планету. Скоро вы станете частью Империи, и мы будем продолжать сражаться до тех пор, пока не одержим полной победы — в Чикаго и в других местах.
— Если вы собираетесь продолжать в том же духе, то зачем пригласили меня на свой космический корабль? — спросил Халл. — Для пожилого человека полет сюда — довольно неприятная процедура.