– Это просто гроза, – мягко усмехнулся эльф, слегка ей улыбнувшись. – Ты что, и ее боишься? С тобой ничего не случится в этих стенах.
– Это от неожиданности, – оправдывалась девушка нехотя. – Ты можешь сам раздеться и обернуться в плед в комнате? Я застираю вещи в тазу, а завтра повешу сушиться.
– Могу, глупый вопрос. Я только что даже проплыл пару метров на твоих глазах, так что, раздеться я смог бы.
Девушка проигнорировала его слова, протягивая гостю плед, который должен был укрыть того от холода. Ее волосы сбились, в них застряло несколько сухих веточек, но вытащить их Карантир не решился. Навигатор ушел в комнату, травница – в другую, и только стук начинающегося дождя занимал воздух в доме. Крупные капли сыпались с неба, тучи плакали, и Урса понимала, что завтра все дороги зальет, а сырость останется на острове на неделю.
Свечки не прогоняли тьму окончательно, и гром, озарявший небеса, звучал в стенах дома особенно зловеще. Словно мертвый командир Дикой Охоты смеялся, глядя вниз, словно заблудшие в облаках демоны хохотали, надрывая глотки. Что казалось им таким смешным: наивная травница или прославленный эльфийский воин, застрявший с ней на покинутых людьми островах? Урса обняла саму себя, погладила по белым рукам, положила мамин шарф ближе к печке. Чем скорее она сможет в него завернуться, тем лучше, ведь правда?
Когда Карантир вышел из комнаты, он такой ее и застал. Маленькой, бледной, отчаянно держащейся за собственные плечи, словно в надежде успокоить себя. Девушка стояла к нему спиной, и сейчас, когда на ней не было маминого шарфа, навигатор мог видеть, как сильно выступают лопатки девушки под тонкой рубахой, как силуэт ее тонкой фигуры виден под ней.
Решение пришло к нему само, эльф не стал дожидаться, пока его присутствие обнаружат, или раздумывать. Он подошел к ней также тихо, также тихо поднял руку, чтобы осторожно положить ее девушке на плечо. Ее пальцы все еще были черными от ежевичного сока, кожу покрывала мелкая испарина волнения. Руку он положил как раз туда, где ее ладонь цеплялась за собственную плоть. Полуэльфка вздрогнула, но не отпрянула. Эльф не видел, как изменился ее взгляд, как губы растеклись в подобии улыбки, когда тот осторожно погладил ее по волосам второй рукой.
– Хочешь, мы посидим где-нибудь вместе? Подальше от окон.
Он спросил это не с издевкой, не с желанием задеть ее или обидеть. Эльф говорил искренне, ему нужно было, чтобы Урса перестала испытывать этот страх. Девушка повернулась к нему лицом. Травница поняла, что льдисто-голубые глаза эльфа в темноте не казались такими холодными, что в глубине их таилась не жалость к ее положению, не пренебрежение, не брезгливость, но нечто теплое, нечто светлое, не злое. Что-то заставило ее осторожно кивнуть.
– Я хочу знать, кого я приютила, – отводя глаза, произнесла девушка, сомневаясь в том, что делает. – И… И что со мной будет за это.
Пришла его очередь закусывать губу. Нет, не в стеснении, не в желании убежать как можно дальше. Эльф хотел удержать улыбку в тайне, не показывать ее испуганной девушке. Ее наивный, боязливый вопрос заставил его сдавленно хмыкнуть. Да, он – всадник Дикой Охоты, похититель жителей этого мира, убийца и маг, практикующий запретные знания, но… Но ведь даже он не смог бы убить худенькую одинокую полуэльфку, что спасла его от смерти в лапах трупоедов.
Казалось, что в комнату они шли целую вечность, и плед, путавшийся под ногами эльфа, постоянно норовил упасть. Только Карантир не отпускал рук с ее плеч и подталкивал девушку вперед. К кровати. Он опустился в нее первым, первым примял колючий соломенный матрас, протянул руки Урсуле, покрасневшей не то от волнения, не то от страха. Она не сразу шагнула вперед, но, раздумывая несколько мгновений, все же залезла юноше в руки, спиной прижалась к его груди, чувствуя, как страх отступает к закрытым окнам.
– Ты уже рассказывала мне про Нагльфар, – прошептал он над самым ее ухом, когда очередной раскат грома прокатился по горам. – А теперь я расскажу тебе о нем. На самом деле, Урса, он не сделан из ногтей ваших покойников, и его населяют не призраки и демоны, а мы. Живые, настоящие эльфы…
– Эльфы? – спросила она тихо, не оборачиваясь, лишь спиной плотнее прижимаясь к навигатору. – На Нагльфаре плывут эльфы? Но зачем им плыть сюда?
– За людьми, – ответил юноша, пока дождь за окном продолжал барабанить в ставни.
Гроза и не думала прекращаться, тучи тянулись вдоль неба, закрывая собой солнце, голубую даль и звезды, готовые вот-вот проткнуть небеса. Полуэльфка жалась к юноше все ближе и ближе, и каждый новый раскат грома заставлял ее поежиться от неприязни, от желания быть в уюте и тепле. Она не знала о Дикой Охоте, не слышала людские сказки про Дикий Гон, не понимала, что испугаться нужно теперь, в его лапах. Карантир вновь почувствовал запах ее волос, ощущал, как тепла ее кожа под его пальцами, под тонким слоем ткани, от которого было бы так легко избавиться.
– И ты… Ты тоже собираешься кого-то…
– Может, и собираюсь, – ответил Карантир, губами почти задевая ее шею. – Я еще не решил, как следует поступить… Но я не дорассказал тебе сказку. Слушай.
========== 6. Час презрения ==========
Предчувствия не обманули полуэльфку: буря правила островом всю ночь. Холодные порывы северного ветра несли с собой все больше грозовых туч, и липкий косой дождь не прекращался до самого рассвета. Гром шел за яркими молниями, на долю секунду озарявшими чернеющее за облаками небо, и неестественно белый свет прогонял зыбкий мрак с забытых дорог.
Куры были правы, сейчас они испуганно смотрели на улицу сквозь щели сарая, и волнуясь о потере, и опасаясь непогоды. Червячки выползли из земли, чтобы захлебнуться уже на поверхности, птичьи гнезда падали с ветвей и разбивались на тысячу веток. Даже самые наглые сирены боялись выглянуть из своих пещер и подобрать разбившихся коз, сбитых ветром с горных вершин, что уж говорить о трусливой одинокой травнице? Урса не подходила к окну, не спешила открывать ставни, не желала знать, закончился ли дождь. Ведь тогда ей пришлось бы выползти из кровати.
А значит, что и из его рук – тоже. Удивительно, но холодные, жесткие объятья Карантира смутно напомнили ей о матери, потерянной несколько лет назад. Как давно она не ощущала на себе объятий и не дарила их кому-то другому? Девушка чувствовала себя защищенной хоть кем-то, понимала, что за долгие годы одиночества – впервые спит здесь, под этой крышей, не одна, и терялась в собственных мыслях. Терялась, только не так сильно, как навигатор Дикой Охоты.
Эльф выдал ей все, все, чего не должен был говорить жителям этого несчастного мира. Он рассказал Урсе о своем старом короле, о новом, о наставнике – Знающем, о безрадостном, но достойном детстве, об устройстве эльфийского общества и о том, каким эльф должен быть. Карантир говорил, и речь его прерывал лишь шелест холодного ветра, бесконечные раскаты оглушительного грома, тихий треск свечного огня. Девушка слушала, не смея перебивать вопросами.
А ведь те то и дело всплывали в ее разуме. Зловещий черный Нагльфар, пришедшие из чужого мира захватчики-эльфы, сказки о том, как ее племя хорошо живет за завесой пространства и времени… Все это походило на старые материнские сказки, рассказываемые детям перед сном. Урсула осмелилась открыть рот лишь раз, пока рассказ лился с его губ медовым потоком.
– Но почему вы воруете отсюда людей, а не нас? – спросила она, запнувшись на раздумье. Нас. Может ли Урса назвать себя эльфкой при нем?
– Почему мы не похищаем Seidhe? – хмыкнул навигатор, не скрывая улыбку. – Скажи мне… На картинках, что рисовала твоя мать, в замках прославленных богов Скеллиге все было красиво и чисто?
– Да, – не задумываясь, отвечала травница.