– Ты можешь поспособствовать моему мгновенному заточению, – ответил Карантир сдержаннее, чем нужно было.
– Не могу, – ответил Лис искренне. – Ты знаешь, сколь важен живой, а особенно – столь юный ресурс для нашего общества. К тому же, несколько воинов Охоты уже вернулись домой, к семьям, пришел и твой черед.
Карантир знал. Также юный навигатор помнил о том, что Родина его не прощает предательства и измены, Креван и сам должен был помнить об этом. Его бедную ослабленную побегом, путешествием и родами Лару не приняли в отчий дом после свершенного, так с чего бы Карантира, последовавшего не за тем лидером, приняли обратно? Разве что для показательной казни.
– Народ ждет всех своих сынов, – произнес Знающий тише. – Нас осталось не так много, чтобы разбрасываться юными магами. И я готов простить тебе твои… Неуемные амбиции. Горячность, юность, максимализм. В конце концов, в этом есть и моя вина. Я недоглядел за тобой, мне нужно было сейчас…
– Это теперь не твоя забота, – отозвался юноша, и не думая отрицать слова бывшего наставника, не желая облегчить его ношу.
– А чья же?
– Feainnewedd*** позаботилась обо всем, – нараспев ответил Карантир. – Я устал от этого разговора, дай мне время на раздумья.
– Времени у тебя не так много, Карантир, если ты остался в том темном мире, – ответил ему Знающий, отводя взгляд. – До скорой встречи.
На прощание навигатор Дикой Охоты уже не ответил. Ему нечего было сказать и на вежливость учителя, и на его заботу. Холодный ветер дул со стороны океана, черные волосы эльфа путались на ветру. Волны продолжали качаться в огромной чаше, набегая на берег, чтобы слизнуть с него грязь. Карантиру повезло, что камень коммуникаций не поглотила бушевавшая стихия.
Мало времени? Что старый Лис имел ввиду, сея в разуме юноши сомнение? Карантир на секунду поднял взгляд, позволив себе посмотреть в сторону горизонта. Мимо Ундвиге, пустеющего без жителей, неторопливо проплывал драккар с ярко-алыми парусами. Рыбаки подходят все ближе, великан убит, бояться им уже нечего.
Эльфу на секунду показалось, что люди, стоявшие на судне, бросили взгляд в его сторону и удивленно обратились к команде за инструктажем. Сколько времени пройдет до тех пор, пока кто-нибудь не прознает о том, что всадник Охоты прячется на затерянном в ледяных водах океана острове?
Эльф развернулся, песок шуршал под его ногами. Навигатор шагал прочь, желая как можно скорее забыть о случившемся, выкинуть лишнее беспокойство из головы… Только Аваллак’х – прав. Где еще его примут с таким багажом за спиной? Карантир шел вперед, к старой хате, запрятанной меж камней и деревьев. Ноги слушались его исправно, а вот мысли путались в занятой голове.
Он прекрасно контролировал и время, и пространство, и порталы, открываемые из иных миров, но только с помощью собственного посоха, не по велению ловких рук. А сейчас, когда в пальцах юноши все еще не так много магии, домой ему не попасть без потерянного оружия.
Злость снова захватила его, выбивая другие чувства за границы разума. Карантир отворил двери, прошел в дом тише, чем намеревался, и распахнул ставни на небольшой кухне, возле печи. Теплый воздух потянуло на холодную улицу, сквозняк добрался и до травницы, спящей в комнате. Навигатор слышал, как та заворочалась во сне, как солома зашуршала под ее ленивыми движениями, как сон вновь ослабил хватку. Солнце почти поднялось над головой, пришло время вставать и ей, верно?
Карантир взглянул в окно, вновь заметив проплывающие мимо лодки. После бури множество редких рыб оказываются на приласканном солнцем берегу, множество жемчужных устриц и ракушек, приглянувшихся деревенскому мужичью, им есть, чем поживиться. Те придут обшаривать берег в поисках ерунды, а обнаружат его. Эльфа, бегущего от Предназначения.
Чувствуя себя беспомощным, и от того испытывая небывалую злость, Карантир зашел в ее покои. Его бледные руки едва не дрожали от гнева, холодные глаза блестели, словно лезвие наточенного меча. Нет, он не должен оставаться столь беззащитным дольше, не должен, пора что-то решать. Чтобы травница, уставшая за несколько дней бодрствования, проснулась, юноше пришлось положить тяжелую руку той на плечо.
– Урса, проснись.
Девушка открыла глаза сразу, лишь услышав его голос. Холодные глаза эльфа сверлили ее тяжелым взглядом, зрачки бегали, словно в лихорадке. Урсула поняла, что гость ее сильно взволнован, но чем – ей лишь предстояло выяснить. Заспанные, ее золотые глаза были только светлее. Травница открыла рот, но поздороваться не сумела, Карантир одним лишь взглядом заставил ту промолчать.
– Где мой посох? – спросил он настойчиво, не давая девушке время, чтобы прийти в себя после беспокойного сна.
– Посох? – спросила та, смутно понимая, о чем идет речь. – Какой еще посох?
– Посох. Ветвь ольхи с кристаллом, впутанным у изголовья, древко обтянуто синей лентой. Я не выпускал его из рук… – вспоминал юноша, не позволяя травнице отвернуться. – Не отпускал, – повторил он, вспоминая, как уходил на дно после поражения. – Где ты нашла меня? Точное место, Урса.
Девушка боязливо сложила губы, пытаясь вспомнить, где именно подобрала раненного. Мягкий свет лился в комнату, освещая огарки догоревших у стены свечей. Урсула и хотела бы оглядеть комнату, чтобы увериться в том, что буря прошла без последствий, только не могла отвернуться от эльфа. Пес громко скулил в сарае, свет полз все выше, и день проходил мимо.
Она не помнила точного места, только примерное – под отвесным краем берега, за которым начинается песчаная дорожка к ледяной воде океана. Там, где она сняла с эльфа тяжелый доспех, где приняла его тело за островок выкинутой на берег крушины, где страшное неизвестное ей животное гнило до сих пор.
– У тебя с собой ничего похожего не было, – тихо произнесла девушка. – Ты лежал на песке, положив руки на свою рану, и все, – отвечала она. – Посоха не было даже близко к твоему телу.
Урсула надеялась, что в ее словах гость не усомнится, и надежды оправдались. Значит, в воде, на дне пучины… Сможет ли он обнаружить пропажу теперь? Осознание эльфу не понравилось, взгляд его изменился так, что травница осторожно отползла назад, к стене, чтобы быть в мнимой безопасности. Она ничего не знала, и в потере дорогой ему вещи не было и грамма вины травницы. Карантир знал это, потому поспешил спрятать свой гнев за ширмой спокойствия.
Обстановка в комнате менялась, вместо тепла Урсула снова чувствовала колкий страх, щекочущий душу. Перед последним вопросом стальной блеск снова промелькнул в его красивых глазах, и когда юноша наклонился над полуэльфкой, та не пыталась податься дальше, вглубь помещения.
– Когда к тебе снова прибудут те придурковатые братья? Боюсь, я все же вынужден их подождать здесь, с тобой.
– Они… Они, кажется, будут завтра, – отвечала полуэльфка, комкая в пальцах одеяло. – Можно мне встать? – спросила та тихо, чувствуя, как под плотной тканью гость сжимает ее лодыжки все сильнее.
*Говори (с) Старшая Речь.
**Здравствуй (особая форма приветствия к старшим), Ведун (с) Старшая Речь.
***Дитя солнца (с) Старшая Речь.
========== 7. Край света ==========
Весь следующий день гость помогал Урсе устранять последствия разгула стихии. Гроза принесла к ее дому тысячи веток, мусор из заброшенной неподалеку деревушки, ошметки израненных тел особенно невезучих рыб. Карантир не подметал дорожки, нет, не брал в руки веник или тряпку, не развешивал собственную одежду, не расставлял сушиться рыбу, нет, не занимался «черной» работой, считая себя положением выше… Но вечером он обеспечивал девушку светом, убирал вместе с ней особенно тяжелые ветки и помогал всем, чем только мог.
Урсула же откопала в погребе сверток с отцовскими вещами. За толстым слоем сукна они не запылились, лишь впитали в себя сырой запах земли. Почивший родственник был самую капельку шире гостя в плечах, но гораздо ниже, отчего вещи его на Карантире смотрелись комично. Словно эльф резко повзрослел и подрос в этих одеждах. Травница не решалась смеяться ему в лицо, но позволяла себе сдержанно хихикать, обращая к эльфу свой растерянный озорной взгляд.