Гладкие воды океана снова сошлись, будто не расступались перед проходом молодого эльфа, будто всю жизнь свою составляли единое целое. Несколько белых крабов выбрались на берег, чтобы посмотреть, не осталось ли там рыбы. Урса смотрела за тем, как мальчишки торопливо толкают лодку к воде, как они запрыгивают в нее впопыхах, как стараются быстрее убраться от неприветливого острова, пристанища сирен, чужеродных эльфов и эхидн.
Воды приняли лодку с желанием, океан ждал, когда его дети вернутся домой. Ялмар обернулся, виноватый взгляд он послал травнице, не ждавшей извинений, Одмар же поспешил спрятать лицо. Он что-то шептал брату, шептал ему, наверняка, оправдания, но не мог надеяться на скорую перемену в нем.
– Сапоги! – крикнул им вдогонку юноша.
Сапоги его прилетели на берег и были оставлены у песка, как прощальный дар братьев. Урсула не заметила улыбки на его самодовольном лице, но заметила усталость, сковавшую тело эльфа. Она до сих пор не могла отпустить его руку, не могла разжать пальцы, не желала их разжимать, и чувствовала, как уставшие мышцы вздрагивают. Травница встрепенулась, поняв, что Карантир смотрит на нее, смотрит в ее очи, ожидая нужного момента. Молчание заняло собой берег, холодный, но легкий ветер осторожно трогал мокрые щеки девушки.
– В дом, – твердо произнес навигатор, чувствуя, что пальцы девушки впиваются в него только крепче. – Быстро.
========== 9. Последнее желание ==========
Одинокий домик, спрятавшийся за много столетий назад скатившимся с горы валуном, затесавшийся меж крохотных деревьев, спрятанный неподалеку от берега, выглядел жалко. Когда-то он казался Урсуле крепостью, нерушимым замком принцессы, сейчас же – жалкой халупой, что доживает свои после деньки. Он слабо защищал свою хозяйку от соленого ветра, что уже говорить об эльфе, что одним движением пальцев смог бы убить ее?
Сердце стучало в груди травницы быстрее, чем после долгого бега. Уверения голоса разума в этот раз не работали, как бы та не обещала самой себе, что эльф – не опасен, поверить в это было трудно. Только что он чуть было не убил человека, не убил его только потому, что Урсула распустила слезы и смутила его своим поведением. Так, может быть… Ей все же нечего опасаться? Слезы она может применить в любой момент, разве не так?
Полуэльфка не хлопала дверью, хлопнул он, запирая ее с особым нетерпением. Пес шевельнулся под полом, Урсула слышала, как старый друг испуганно проскулил, смутно ощущая опасность. Смутно, нюх его уже долгие годы оставлял желать лучшего. Петли зловеще скрипнули, сквозняк, тянувший из окна на кухне, тут же прекратился, стоило проходу закрыться за ее спиной. Словно Урсуле отрубили и воздух, и проход к отступлению, словно ее загнали в угол и скоро начнут потрошить.
Карантир молчал, и молчал он долго, не зная, с чего следует начать. Девушка слышала, как тяжело он дышит, она почти ощущала розовеющей кожей его злость, слышала, как от напряжения дрожит вокруг воздух. И не могла двинуться. Урсуле оставалось только ждать и надеяться, что и в этот раз все обойдется.
– Скверные у тебя друзья, – холодно заметил юноша, словно приводя это ей в укор. – Я бы не доверял им, знаешь?
– Мы не друзья, – ответила девушка тихо. – Они просто навещали меня здесь.
– Видимо, больше не будут. Какое-то время точно не осмелятся.
Навигатор говорил громко, даже замечая, как плечи ее вздрагивают под тяжестью его слов. Часть его холодной жестокой души была этому рада, другая же мечтала о том, чтобы напуганная травница ринулась к нему же за защитой. Карантир медлил, выжидая, откладывая момент все дальше и дальше, чтобы еще минуту провести в тишине. Ему стоило сказать ей об этом снова, снова заставить девчонку боязливо шагнуть назад, снова застать ее врасплох своими речами.
Молчание затянулось, и страх объял девушку еще крепче. Что теперь ждет ее, приведшую этих людей на остров, подставившую его? Пусть и косвенно, но Урсула виновата в произошедшем, и эльф, несомненно, напомнит об этом ей. Его волновала не попытка убийства, та должна была кончиться неудачей, навигатора злила ситуация, которую ему пришлось пережить.
Только полуэльфке было невдомек… Карантир не собирался наказывать ее за это недоразумение. Виновного он нашел и проучил, Урсула же оказалась такой же жертвой. Юноша думал о куда более печальном исходе – о прощании. Пришло время сказать ей: «пока». Стыдно признаваться самому себе, взращенному под тенью прочных замковых стен, но юная безродная травница, таящая под кожей солнечный свет, успела понравиться эльфу сильнее, чем кто-либо. Карантир никогда прежде не сходился с людьми или эльфами. В общении его вел холодный расчет, вело обожание, вело желание преуспеть в новой сфере или удовлетворить очередную прихоть… Что угодно, кроме симпатии.
С Урсулой же его свело само Предназначение. Сначала он желал получить от нее кров и помощь, после помощь оказал уже сам, по собственной воле, ведь что-то толкнуло эльфа к тому изнутри. Карантир смотрел за тем, как травница сжимает ладошки вместе, как она отводит взгляд в сторону, желая обернуться, но не решается посмотреть на него.
– Мне пора уходить, – произнес эльф слишком тихо, словно сам не желая того говорить.
– Уходить? – повторила девушка глухо, поворачиваясь к нему так, что полы ее тяжелой юбки приподнялись. – Но куда ты пойдешь?
В голосе Урсулы, что всего несколько секунд назад не могла вымолвить и слова от страха, зазвучала тревога. Ей уже не было дела до опасности, которую таил в себе эльф, не было дела до слов, что тот обронит в ответ ей. Травница не желала видеть, как юноша покидает ее, и чтобы остановить его, пыталась выведать все подробности. Может быть, ей удастся отговорить его, схитрить, разжалобить?
– В Мир Ольх, – ответил он, неспешно отставляя посох к стене. – Мне пора возвращаться домой. Как видишь, здесь я – лишний.
– Неправда, – ответила та, едва сдерживаясь от слез обиды. – Неправда, ты не лишний.
– Не будь таким ребенком, – с укором произнес эльф в ответ. – Ты видела, что случилось, когда я попросил о помощи у этих молокососов, и знаешь, что это не будет последним случаем.
– Но ты… Но ведь тебе помогала я, – отозвалась Урсула.
И верно. Она помогала ему, вспомнил эльф, и помогала просто так. Она одна. Любая эльфийка из славного рода Elle не пошевелила бы и кончиком изящного мизинца ради неизвестного ей сородича, а эта полукровка Seidhe, получившая весьма удачную наружность, ради него извела последние запасы мази, пожертвовала тому собственную кровать, пищу и комнату.
Карантир на секунду закрыл глаза, думая о том, встретит ли подобное снова. Хоть когда-нибудь, хоть половину того, что испытывает к нему девчонка, он сможет снова ощутить желание сделать что-либо в ответ? Просто так, потому что ты хочешь так поступить. Себялюбивый юноша ухмыльнулся. К чему врать? Конечно же – нет. В Мире Ольх любовь редка, слепа и трагична, и ему, наследнику слишком удачного генетического кода, никогда не позволят выбрать девушку, ласкающую и душу, и взор, и слух. Только ту, что осветлит его богатую родословную собственным присутствием.
– Ты говорил мне, что там тебя никто не ждет, – произнесла травница, делая шаг вперед. – Почему тогда ты хочешь вернуться? Не уходи.
– Потому что там мой дом, – ответил юноша, раздражаясь.
– Но ведь дом там, где тебя ждут.
Ее голос звучал нетвердо, жалко. Урсула не верила в собственные «приказы», потому как понимала, что не послушает их и она, и эльф. Ей оставалось только молить об очередной уступке, о жалости, просить его, чтобы тот остался хотя бы потому, что в прекрасном мире из сказок не найдется такой же хорошенькой дурочки, что влюбится в прекрасного незнакомца уже за то, что уши его так же остры, как у ее покойной матери.