Она открыла рот и молча захлопнула его. Я продолжала:
– Добраться до дома ты можешь и без моей помощи, принцесса. Вот бог, вот порог. Насильно здесь тебя никто не держит. Только сделай одолжение, задумайся на минутку о Лоре Скребб, сироте, за которой ты недостойна даже кожную сыпь донашивать – она не может выйти ни за какой порог, пока ей не исполнится восемнадцать, и то – лишь навстречу скупой бедности, разочарованиям, работе до седьмого пота и смерти – ранней, если повезет.
Принцесса помолчала, задрала рукав и посмотрела на Лорины болячки.
– Ладно, – протянула она, – останусь. Но это мое самостоятельное решение, которое я принимаю сугубо в целях самообразования, а не потому, что твои слова шевельнули что-то в моей душе, – потому что обойдетесь.
Я ответила:
– Хорошо. Ты можешь заодно принять самостоятельное решение слушаться меня, вместо того чтобы бухтеть без умолку и записывать имена на бумажку?
Принцесса пожала плечами:
– Допустим, могу принять и такое решение.
Я посверлила ее взглядом, она потупилась, вынула список из кармана и порвала его на мелкие кусочки.
– Все равно никакого от него толку, – проворчала она, – раз уж все решили себя Спартаками называть.
И она усмехнулась себе под нос. Оказывается, у нее есть чувство юмора. Может, со временем она перестанет быть невыносима.
Я сказала:
– Так-то. А теперь давай переоденем тебя во что-нибудь чистое вместо этой кошмарной формы.
– Спасибо, – обреченно вздохнула она. – Было бы неплохо.
Мы направились ко мне в номер, подобрали что-то подходящего ей размера, и я строго-настрого запретила ей спускаться, пока она не примет душ и не причешется.
Принцесса беспомощно теребила пуговицы блузки, и мне пришлось помогать ей расстегнуться.
– Да черт тебя дери, принцесса, ты хоть что-нибудь сама делала у себя во дворце?
– Я спала сама, – ответила она после некоторых раздумий, – иногда.
Она разделась, я собрала ее обноски и выбросила их на вторсырье, после чего оставила ее одну и отправилась оповестить наших о предстоящем совете. Уже уходя, я услышала ее вопль. Принцесса запуталась в настройках горячей воды в душе.
Маги держат совет
Через час наши маги стянулись в главный офис «Казама». Были там волшебник Мубин и леди Моугон, Полноцен и Скидка Прайс, Перкинс и принц Назиль, «Та, Кого Слушаются Муравьи» – она же дейм Корби, и Кевин Зипп, который деловито делал пометки на обороте конверта.
Они выслушали мой рассказ, начиная от встречи с Д’Ардженто, заканчивая сделкой с Шандаром. Или мы ищем Око Золтара – или он истребляет драконов. И нас, которые встанут у него на пути, заодно. Про принцессу рассказывать не стала – пусть сами догадаются.
– Золтар? – переспросил Перкинс, когда я дошла до этой части. – Мы его знаем?
Мубин рассказал:
– Золтар был личным колдуном тирана Аменемхета V. В свое время занимал третье место среди самых могущественных магов планеты. Насколько известно, из-за денег он ввязался в темные Мистические Искусства и был убит самым нелицеприятным образом вскоре после смерти самого Аменемхета.
Я спросила:
– А что такое это Око? Речь, надеюсь, не о настоящем глазе?
– Это драгоценный камень, – объявила дейм Корби, зачитывая из «Кодекса Магикалис». – Тут сказано, что у Золтара был любимый посох, украшенный «тяжелым рубином величиной с гусиное яйцо» вместо набалдашника. Тысячегранный кристалл, в недрах которого плясало пламя, рубин всегда был горячим на ощупь, даже в самую морозную ночь. Сказано, что Око действовало по принципу призмы, множа и без того непомерные силы Золтара. После смерти колдуна Око многократно меняло хозяев, но не без приключений: волшебники послабее «претворялись в свинец», когда пытались приручить могущественный камень.
– Кем-кем притворялись? – не понял Перкинс.
– Да не притворялись, а претворялись, – поправила дама Корби. – Превращались, короче, в тяжелый металл – свинец.
– А-а…
Я спросила:
– Там пишут, что случилось с камнем потом?
Дейм Корби перевернула страницу.
– Меняло хозяев, типичные сообщения о проклятии, гибель всякому, кто посягнет, ля-ля тополя, обычная история. Доподлинно известно, что камень находился во владении Сулеймана I Великолепного в 1552-м и, по слухам, сыграл не последнюю роль в укреплении силы и мощи Османской империи. Поговаривают, что камень находился в одном из поездов, которые в 1916-м пустил под откос Лоуренс Аравийский в Хиджазе. Есть даже версия, что он мог храниться у Лоуренса до его смерти в 1935-м, когда тот попал в аварию на мотоцикле, но среди его имущества обнаружено ничего не было. После этого об Оке никто не слышал.