Народу там было немного, и никто не обратил внимания на вырвавшийся из груди Виктора Павловича возглас изумления, когда он внезапно обнаружил, что прекрасно понимает смысл древних иероглифов. Ему вдруг показалось, что время стремительно потекло вспять, голова на мгновение закружилась, и сразу же пришло понимание, что сам он гораздо старше всех этих папирусов, барельефных фрагментов и статуй и смотрит на них сейчас как бы из глубины необозримой древности.
«Кто же я?» Приблизившись к порфировому изваянию фараона Аменемхета, Башуров прочел вслух его тронное имя, и внезапно на него нахлынул вал воспоминаний. Воспоминаний о том, что случилось задолго до дней жизни увековеченного в камне царя. Глаза Виктора Павловича закрылись, дыхание замедлилось, губы вполголоса бормотали какую-то абракадабру. Видимо, он простоял так довольно долго, пока из глубины тысячелетий его не вернул в действительность насмешливый женский голос:
— Ты какому богу молишься? Ра или Сету?
«Здравствуйте, Дорогой Друг! Спешу вас обрадовать приятным известием: наконец-то удалось влезть в компьютер «Эгиды» и основательно в нем покопаться. Для полноты картины порылся и в других местах, знаете ли, с миру по нитке…»
«Мои поздравления, Аналитик! Как говорят на Востоке, я повесил свои уши на гвоздь внимания. Только не перепутайте с барсуком, который повесил свои яйца на сук и тихо танцует вокруг».
«Ни малейшего сходства, Дорогой Друг. Итак, господин Борзый, он же Виктор Павлович Башуров, родился в 1959 году в Ленинграде. С отличием закончил симферопольскую школу ГРУ, стажировался в Анголе, последнее место службы — отдельный батальон спецназа девятнадцатой армии Прикарпатского военного округа. Восемь рейдов, три боевых ордена. В девяностом году попал в жернова российского законодательства и, чудом не угодив под трибунал, был отправлен без пенсии и выходного пособия в народное хозяйство. Профессионал высокого класса, его имя связывают по крайней мере с девятнадцатью ликвидациями. Из оружия предпочитает снайперскую винтовку «Вампир», семнадцатизарядный пистолет «Глок», «летучий» диверсионный нож. Работает исключительно чисто, ни одного лишнего выстрела, ни одной лишней жертвы, этакий своеобразный гуманизм. В августе этого года, отличающегося, как вы сами знаете, высокой политической нестабильностью, произошел передел собственности на московском телевидении. Один из кланов заказал Башурову устранение конкурента, после чего было предпринято по крайней мере три попытки ликвидации самого исполнителя, все неудачные. В конце концов Башурова засветили федералам, те в свою очередь подключили «Эгиду». В настоящее время местонахождение Борзого неизвестно, однако можно предположить, что он все еще в Питере, куда прибыл на похороны матери, так как задействован план «Кольцо» и все пути отхода из города блокированы. Более подробную информацию, Дорогой Друг, я отправил на ваш сайт, откроете ключиком номер восемь. А к вам у меня, если позволите, личная просьба».
«Всегда рад помочь друзьям по мере сил, излагайте, Аналитик».
«Собственно, это личная просьба небезызвестного вам Петра Федоровича Сорокина. Вы ведь знаете, Дорогой Друг, чем я обязан этому человеку. Так вот, он собирается открыть на «Авроре» небольшой ресторанчик со стриптизом и очень хотел бы, как бы это сказать помягче, чтобы все плавучие конкуренты типа «Корюшек», «Дельфинов» и «Кронверков» отчалили куда-нибудь подальше, желательно с концами, а лучше всего легли на грунт, на дно то есть. Ну хочется так человеку».
«Важно, дорогой Аналитик, чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями. А вообще-то в этом что-то есть — устроить вечеринку на крейсере революции. Реют стяги, горят прожектора, девчонки в одних тельняшечках до пупа отплясывают «Яблочко» у легендарного калибра! В общем, будем думать, служенье муз не терпит суеты. Благодарю вас, Аналитик, конец связи».
Голос был чуть насмешливый, низковатый, с приятной хрипотцой, по телефону такой обычно называют сексуальным. Виктор Павлович рассеянно повернул голову — к нему ли? — и увидел прямо перед собой искрящиеся карие глаза.
«Эка гарна дивчина, однако! Брови соболиные вразлет, губы алые, брюнетка опять же!» Приятно удивленный, он в один момент оценил и дорогой беспорядок короткой стрижки, и спортивную фигуру, и лукавый прищур красивых глаз. Хотел уже что-то ляпнуть, но чернобровая его опередила:
— Сюрприз, значит? — Всем своим видом она напоминала прирученную дикую кошку, способную в любой момент выпустить острые коготки. — Ты ведь должен был завтра вернуться?
— Соскучился, — наугад соврал Башуров, он начинал догадываться, какой подарок уготовила ему судьба.
— Ну-ну, — красавица расплылась в довольной ухмылке, — что, в Голландии таких не делают?
Она подцепила ликвидатора под локоть и потащила прочь от порфирового Аменемхета.
— Знаешь, Мишаня, а Амстердам тебе на пользу пошел. — Брюнетка слегка откинула голову и одобрительно оглядела его от ботинок до макушки. — И стрижка эта гораздо лучше, чем облезлый хвост.
Башурову опять пришлось глупо улыбнуться и пожать плечами:
— Лишь бы ты была довольна.
Повисла пауза, а в это время откуда-то возник очкастый лысенький интеллигент в строгой тройке:
— Катюша! — Заметив, что Катюша не одна, он тут же поправился: — Екатерина Викторовна, вас все ждут.
— Черт, совсем забыла, там же эксперты из Британского музея, у нас скоро совместная экспозиция. — Чернобровая разочарованно глянула на Башурова и тронула его за рукав: — Давай встретимся часов в пять возле атлантов. А? Ну о'кей. — И она повернулась к интеллигенту: — Простите, Семен Аркадьевич, я уже иду.
Проводив долгим взглядом свою черноволосую удачу, Виктор Павлович посмотрел на швейцарский хронометр и неспешно направился к выходу. До назначенного свидания оставалась пара часов, и для того, чтобы прокачать ситуацию, набережная Невы подходила как нельзя лучше.
На улице было свежо и пасмурно. Солнце скрылось за низкими тучами, утюжившими крыши домов, того и гляди, опять зарядит дождь. «И чего это классики так любили пышное природы увяданье? — Башуров поднял воротник куртки, закурил. — Так, значит, я Мишаня из Амстердама. Интересно, а в койке она меня от него сможет отличить? Или и тут Амстердам пошел на пользу?»
О том, что эффект может быть обратным, он как-то даже и не подумал.
Порывы ветра между тем становились все сильнее, Виктор Павлович съежился, сунул руки в карманы и, стараясь укрыться от пронизывающего дыхания осени, свернул в одну из улочек.
«Да, брат, такой шанс, как говаривал Штирлиц, выпадает один раз на три жизни. Только нюх терять нельзя, эта черная кошка, чувствуется, далеко не дура».
Еще некоторое время он двигался на автопилоте, глядя только себе под ноги, а когда наконец отвел глаза от влажных морщин тротуара, взгляд его уперся в расцвеченную огнями софитов витрину. Пара бесполых манекенов на фоне Эйфелевой башни равнодушно демонстрировала последние изыски буржуазного белья. «Что ж, из Амстердама так из Амстердама!» Башуров довольно улыбнулся и решительно взялся за медный набалдашник дверной ручки.
То ли час был неурочный, то ли место не совсем удачное, но он оказался единственным посетителем. В ответ на трель дверного колокольчика откуда-то из недр подсобки вынырнула молоденькая продавщица, изяществом напоминающая куклу Барби. При виде по-голливудски мужественного московского киллера она расплылась в неподдельной улыбке, и с неожиданно низкими, грудными сексуальными придыханиями она принялась предлагать все, что было на прилавках, обещая томным взором и себя в придачу.