Одна его рука ложится на мою талию и играет с подолом моей рубахи, и я точно знаю, к чему это приведет, если я сейчас же не положу этому конец.
Мне требуется вся сила воли, чтобы прервать поцелуй, но даже тогда ноги не желают сдвигаться с места, не хотят оторвать меня от него.
Вторая рука Мемнона все еще лежит на моей щеке. Его темные глаза ищут мои.
– Я звал тебя, Рокси. Я так долго звал тебя, но ты никогда не отвечала. Сила моя слабела, потом задремала и очнулась только когда… – Он моргает, смотрит вниз, на себя, потом впервые замечает мой наряд. – Я мертв? – спрашивает он, вновь вскидывая взгляд. – Ты здесь, чтобы проводить мою душу в загробную жизнь?
В загробную жизнь?
– О чем ты? – Отступаю, выворачиваюсь из его объятий. – Меня зовут Селена, не Рокси.
Он сдвигает брови, и губы его недовольно кривятся.
Мужчина в явном замешательстве. Он принимает меня за кого-то другого, думает, что мы в каком-то другом месте, а я ничего не понимаю, чтобы сообразить, как лучше действовать.
Взгляд его скользит по надписям на стенах. Мемнон прищуривается, читает.
Я смотрю туда же, куда и он.
…Мемнон Проклятый уснет сном богов…
…заточен в этой комнате…
…силы подавлены…
…память изгнана из умов живущих…
…принужден спать…
…не старея, не умирая…
Откашливаюсь, прочищая горло.
– Э… так ты, насколько я понимаю, был проклят?
Мемнон вновь поворачивается ко мне. Выражение его лица изменилось, ужесточилось, шрам резко выделяется на коже.
Мне требуется усилие, чтобы не обмочиться, – такой он сейчас пугающий.
– Это было правдой, да? Все это было правдой. Я не верил Эйслин, но она была права. – Он ловит мой подбородок, притягивает меня к себе. – Моя царица, что ты наделала?
– Кем бы ты ни был, – медленно говорю я, – тебе лучше отпустить меня. Сейчас же.
Только после того, как слова вылетают у меня изо рта, я осознаю, что произнесла их на английском.
– Что с твоим языком? – хватка его усиливается, и хмурится он сильнее. – Или ты выучила какой-то новый, чтобы проклинать меня?
Магия вокруг нас сгущается.
– Что бы ты ни сделала со мной, жена, – говорит он, наклоняясь, – клянусь, что это никогда больше не повторится.
Несмотря на его близость, в его прикосновении нет тепла. Только карающее собственничество.
Его сила наступает на меня, и я чувствую, что он готовит какое-то ужасное заклинание.
Черт, черт, черт.
Отталкиваю его, но Мемнон держит крепко.
– А ну отпусти меня, черт возьми!
Очевидно, я могу ругаться на этом его языке.
Круто. Наверное.
Он тихо смеется, и от этого смеха волосы мои становятся дыбом.
– Отпустить тебя? О нет, нет, маленькая ведьма, ты никуда не уйдешь.
Мужчина говорит еще что-то, слишком тихо, я не слышу что, но чувствую, как вздымается магия.
– Только не теперь, когда я поймал тебя. Думала проклясть меня? – Он качает головой, но я вижу предательский блеск в его глазах. – Я заставлю тебя расплачиваться за то, что ты сделала, до конца наших дней.
Он резко прижимается губами к моим губам. Сопротивляюсь, но это вовсе не поцелуй.
Сила Мемнона бурлит вокруг нас. Чувствую, как она проникает в мое горло, скручивается спиралью в легких.
– Спи, – выдыхает он прямо мне в рот.
И мир погружается во тьму.
Глава 8
Моргаю. Раз, другой, третий.
Надо мной грубый земляной потолок. Я лежу на спине, щека мокрая. Поднимаю руку к лицу, и тут же большой шершавый язык лижет ее.
Мой фамильяр. Нерон.
– Эй, – тихо говорю я и сажусь.
Тру глаза. В голове туман – так часто бывает, когда я теряю части памяти.
Однако Нерона я помню.
Мой фамильяр бодает меня в подбородок, мурлычет, придвигается ближе.
– Я в порядке, – голос мой хрипловат. – Ну, я так думаю.
Пантера встает, еще раз коротко лижет мою щеку – и уходит. Чертовски уверена, что на его языке это означает: «Ну ладно, ладно, а теперь вставай, блин».
Пошатываясь, поднимаюсь, оглядываюсь. Я помню эту комнату со странными надписями и еще более странной резьбой. Помню, как пробиралась сюда через тропический лес.
Взгляд мой падает на открытый саркофаг. Разбитая крышка валяется рядом на полу. Рядом вижу рваные остатки чешуйчатой брони.
И вспоминаю Мемнона с его глазами цвета бурбона, фантастическими татуировками и пугающим шрамом.
Я заставлю тебя расплачиваться за то, что ты сделала.