Она не лжет. Не просто так некоторые из самых могущественных ведьм были слепы, а первая (насколько это известно) в Европе ведьма, Хильдегард фон Гете, полетевшая на метле, полетела именно потому, что обладала ограниченной подвижностью.
– Но в Ковене Белены, – продолжает она, – требуется неукоснительно творить чудеса. Если применение магии напрямую связано с потерей памяти, то пребывание здесь, несомненно, усугубит ваше… состояние. Как можем мы без зазрения совести просить вас об этом?
Я сглатываю. Справедливый вопрос. Вопрос, который вгоняет меня в панику и отчаяние, но он все равно справедлив.
Смотрю на свои руки. Наверное, я уже думала об этом. Много раз. Откажусь ли я от магии просто потому, что однажды она убьет меня?
Поднимаю глаза на сидящих напротив женщин.
– Последние три года мне приходится жить с потерей памяти, – признаюсь я. – С тех самых пор, как Пробудились мои силы. Да, колдовство съедает мои воспоминания, и это порой сильно усложняет мою жизнь. Но я не могу жить без магии. Наверняка вы понимаете это. – Я обвожу взглядом всех сидящих напротив меня ведьм. – Но во мне и в моей магии есть нечто гораздо большее, чем просто потеря памяти. – О да, например, моя чертовская организованность. Я настолько организованна, что аж голова кружится. – Мне хотелось бы получить шанс показать Ковену эту мою сторону. Мне есть что предложить.
К тому моменту, как я заканчиваю свою речь, моя магия окутывает меня мягким закатным сиянием. Я выворачиваюсь наизнанку, выплескиваю наружу все свои эмоции, и от этого чувствую себя голой. Мне неуютно.
Старшая ведьма пристально смотрит на меня несколько секунд. Барабанит пальцами по столу, потом встает.
– Спасибо за уделенное нам время, – роняет она.
Все в ней – и выражение лица, и осанка – говорит об отказе.
Черт.
Сегодня должен был быть мой день. Я работала над этим столько месяцев. И у меня нет никакого запасного плана, кроме как еще раз через четыре месяца подать новую заявку.
Я хочу встать, но задница словно приросла к стулу.
– Селена? – говорит старшая ведьма. – Спасибо за уделенное нам время.
Ее тон – намек более чем достаточный. Она хочет, чтобы я ушла. В коридоре, наверное, уже ждет следующая претендентка.
Эмоции душат меня, руки сжимаются так сильно, что мне больно.
– Я… оспариваю ваш отказ, – выдавливаю, глядя на женщину.
Она секунду молчит, потом издает недоверчивый смешок.
– Так вы теперь еще и прорицательница? Заглянули в будущее и увидели результаты?
Мне это не нужно. Ее язвительный ответ – тому подтверждение.
Не успевая осознать, я выпрямляю спину:
– Я оспариваю.
Она качает головой:
– Это так не работает.
Теперь я встаю, кладу ладони на стол:
– Может, у меня память и не из лучших, но я настойчива и могу обещать одно: я буду и дальше подавать заявления и продолжу приходить сюда, пока вы не передумаете.
Это моя проблемная черта характера: никогда не сдаваться.
– Если позволите, – вмешивается одна из женщин, та, что с жесткими волосами. – Возможно, вы меня не помните, но я Констанс Штернфэллоу.
Она натянуто улыбается мне.
– Мне кажется, вы фантастический кандидат, – говорит она, – но в вашей заявке есть несколько серьезных изъянов. Магический квест, например, желателен получше того, о котором вы заявили. И вам понадобится фамильяр. Знаю, это считается необязательным, но, право слово, в большинстве случаев он нам требуется.
Констанс обводит взглядом сидящих за столом. Одна из женщин коротко ей кивает.
Снова повернувшись ко мне, Констанс говорит:
– Если вы сможете выполнить эти два требования…
– Констанс, – предупреждает старшая.
– …тогда, Селена Бауэрс, – продолжает Констанс, игнорируя брюнетку, – вы будете официально приняты в Ковен Белены.
Глава 2
За любую магию приходится платить.
Колдунам – совестью. Оборотням – физическим обликом. Мне – памятью.
Я немного странная. Я отличаюсь от других ведьм. Для подавляющего большинства из них магию окупают компоненты заклинаний. А если нет, оставшаяся энергия берется из постоянно обновляющейся жизненной силы. И хотя моя магия подчиняется тем же правилам, она заодно забирает еще и толику воспоминаний.
Так было не всегда. У меня было нормальное детство – ну, нормальное для того, у кого мать ведьма, а отец маг, – но с тех пор, как я достигла половой зрелости и моя магия Пробудилась, все именно так.
Я выхожу из Зала Морганы, смотрю в облачное небо. Волнение и щемящая тревога скручивают живот.