Я стоял голым.
— Мать твою, — выругался я, скорее из-за неудобства, чем из-за возможного смущения. В этих мешочках было полно полезных инструментов, особенно — мой серебряный стило, а в данном случае — мой посох.
Одно из удобств силы в том, что когда она у тебя исчисляется в Сэлиорах, некоторые чрезвычайно затратные применения оной силы больше не являются такими уж важными. У меня было достаточно силы, чтобы просто производить предметы, создавая их из чистого эйсара. Однако я всё ещё не хотел тратить эйсар зря.
Лёгкая иллюзия предоставила внешнее подобие одежды. «Несомненно, Пенни будет жаловаться на мой выбор», — подумал я, тихо смеясь. Она часто возражала против моего чувства стиля — в основном потому, что у меня этого чувства на самом деле не было.
По своей прихоти я сменил камзол и рейтузы, которые поначалу выбрал, на простой домотканый халат. Я подумал было оставить просто набедренную повязку, но это показалось немного глупым.
Манипулируя ветром, я поднялся на сотню футов, чтобы оглядеть землю внизу. Несмотря на мои усилия, взрыв сравнял всё с землёй примерно на четверть мили во всех направлениях. Я задумался, сколько скота потеряло свои жизни. «Подумай об овцах!». Я чуть не начал хихикать. Я чувствовал, как края моего разума уносились вдаль.
Приложив сознательное усилие, я сосредоточил своё внимание.
— «У тебя есть лишь несколько минут, не трать их зря, теряя рассудок», — предостерёг мой воображаемый друг.
Я согласно кивнул. Я ответил бы мысленно, но я беспокоился, что он будет сбит с толку, поскольку наши мысли звучали одинаково. «Или, быть может, его сбить с толку не так просто, как меня?»
Качая головой, я раскрыл свои ладони, и вообразил, что мои пальцы — рунные каналы. С этими чарами я был знаком очень близко, поэтому много усилий это не потребовало. Глядя вниз, я увидел, что пальцы вытянулись, и каждый из них был окружён идеально встроенными рунами. «Это должно сработать», — заметил я.
Затем я начал чертить.
Я всё ещё был на высоте в минимум сотню футов, поэтому земля внизу была подобна огромному чистому листу. Чертить линии с моего положения было гораздо проще, чем я ожидал. Я чертил прямые и круги, обрамляя их символами и геометрическими формами. Было похоже на рисование пальцами.
— «Это — полнейшее безумие», — сделал наблюдение мой более разумный двойник.
— Только если ты ожидаешь выжить. Я просто веселюсь, — сказал я ему.
— «Ну, его это точно выведет из себя», — пришла ко мне мысль, сопровождавшаяся улыбкой.
Мал'горос выглядел гораздо лучше, чем я его помнил. Он отказался от рогов и дополнительных конечностей ради простого человеческого облика. Единственной экстравагантностью, какую мне было видно, была милая пара крыльев цвета слоновой кости. В свете утреннего солнца они сияли почти радужными отблесками.
Он подлетел ко мне со знающим выражением на лице — его чувство самодовольного удовлетворения было настолько сильным, что я ощущал его в воздухе как осязаемую силу.
— Ты хорошо выглядишь, — сделал я ему комплимент.
— Ты тоже, — ответил он сквозь сверкающе белую улыбку. — Хотя мне особо нечего сказать насчёт твоего вкуса к одежде. Это что, следствие какого-то прежде невиданного смирения? Я и не думал, что ты такой скромный.
Его ремарка спровоцировала толику рефлексии:
— Я думаю, быть может, халат — отражение моего любимого представления о себе, — ответил я.
— Жрец-послушник? — в шутку спросил он.
— Нет. У меня в жизни было много ролей и титулов. Я был крестьянином, дворянином, и даже, недолго, королём, — сказал я.
— А богом? — подал мысль Мал'горос.
— Полагаю — да, но я о себе так не думаю, — объяснил я.
— Тогда что?
— Я думаю, моей любимой ролью был отец и муж, но я больше не могу претендовать на неё. Архимаг был весьма интересным, но моя трансформация в нынешнее моё состояние лишила меня этой роли. Это — лучшее, что у меня осталось, — таинственно ответил я. Уверен, его это раздражало не меньше, чем всегда раздражало меня. За прошедшие годы я сражался со множеством многоречивых злодеев. Теперь пришёл мой черёд.
— Идиот?
Я вздохнул. Ну вот надо же было испортить момент.
— Волшебник, — раздражённо сказал я. — У меня остались лишь ум и магия.
— Первого у тебя вообще нет, а второго — слишком мало, — сказал мой прекрасно красивый враг. Он сопроводил своё оскорбление пробным выбросом силы.