Неужели в этой семье больше ничего не держится в секрете? С тех пор как мои братья встретили любовь всей своей жизни, кажется, что все знают о моих делах.
Мудлан: Я не читал тебе речь.
Айрис: По мне, так это было похоже на речь.
Роуэн: Я согласна. Роуэн был так тронут, что побежал в Costco3, чтобы в панике купить упаковку из 1000 презервативов. — Зара
Я: 1000? Ты умрешь, до того, как используешь всю упаковку.
Роуэн посылает эмодзи среднего пальца.
Айрис: ОХ! Почему Зара еще не в этом чате?
Мудлан: Потому что он только для Кейнов.
Я: Посмотрите, Деклан снова ведет себя как придурок. *притворяется шокированным*
Роуэн: …
Появляется уведомление, сообщающее нам всем, что Зара, девушка Роуэна, одержимая Дримлендом, была добавлена в чат. Если бы я и раньше не чувствовал себя хронически одиноким, то пятое колесо в чертовом групповом чате вывело бы меня за грань.
Зара: Привет всем!!!
Она отправляет еще одно сообщение с вариацией сердечек и улыбающихся лиц.
Зара: Кэл, когда ты привезешь своего ребенка в Дримленд?
Зара: Мы с радостью примем ее!!!
Неудивительно, что Деклан не хотел, чтобы она была в чате. Если он и ненавидит что-то большее, чем СМС, так это людей, которые пишут несколько сообщений подряд.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем ответить.
Я: Мне нужно идти.
Я ставлю телефон на беззвучный режим и игнорирую остальные сообщения. За последние несколько месяцев я стал лучше избегать эти две пары, тем более что Роуэн и Зара были заняты работой в Дримленде, а Деклан и Айрис перегружены ремонтом дома и сосредоточены на беременности.
Если бы несколько лет назад кто-нибудь спросил меня, буду ли я последним из моих братьев холостяком, я бы рассмеялся ему в лицо. Мои братья обладают эмоциональным интеллектом малышей и индивидуальностями, эквивалентными бежевой краске, но они оба добились того, чего я так и не смог.
Они нашли счастье и любовь с кем-то другим.
Какое-то время я думал, что у меня это тоже есть. Или, по крайней мере, думал, пока все не испортил, уничтожив все шансы на то же самое.
Ты, кажется, ревнуешь.
Наверное, потому что это так.
Глава 5
Алана
Я пропускаю свой обычный утренний тинто и выпиваю двойную порцию эспрессо, надеясь, что хороший удар кофеина спасет меня от полного изнеможения, с которым я проснулась. После того, как я всю ночь ворочалась и ворочалась от неожиданного полуночного появления Кэла, у меня возникает искушение забраться обратно в постель и проспать всю субботу. Я бы так и сделала, если бы от меня не ждали, что я буду весь день в режиме мамы.
Ками любит постоянное внимание и ласку, и я с удовольствием балую ее этим. После того как я выросла с отцом, который меня бросил, и сестрой, которой на меня наплевать, я не хочу ничего большего, чем чтобы Ками всегда чувствовала себя любимой.
Обычно я без проблем могу приготовить арепас с сыром с нуля, но сегодня у меня подкашиваются ноги, когда я направляюсь в кладовую. В такие дни, как сегодня, я жалею, что не купила в продуктовом магазине разноцветные хлопья с сахаром, как большинство семей, и не назвала это едой.
Я едва справляюсь с приготовлением завтрака. К тому времени, когда я заканчиваю резать фрукты и подаю Ками маленькую чашку сока, я почти готова упасть.
— Ты хорошо себя чувствуешь, мамочка?
— Просто устала, — я прислонилась к столу.
Ее лоб морщится.
— Ты все еще хочешь посмотреть игру?
Я жестом показываю на наши одинаковые желтые футбольные майки.
— Конечно. Твоя бабушка не ожидала бы меньшего.
Любовь моей мамы к нашей сборной не угасла даже после того, как мы переехали в Америку из Барранкильи, когда мне было семь лет. Мы с Ками чтим ее память, продолжая традицию вместе смотреть матчи, и есть одно из ее любимых блюд — пандебонос.
— Ура! — яркая улыбка Ками без переднего зуба согревает мое сердце.
— Ну вот, все решено. Теперь ешь, пока я поправляю твои волосы, — заплетать волосы Ками — это успокаивающее занятие, чтобы занять мой ум. В течение дня я, вероятно, заплетаю ей волосы по меньшей мере три раза. Независимо от того, какие прически пробую и какие средства использую, достаточно одного часа, чтобы ее волосы превратились в беспорядочную кучу колтунов и торчащих волос.
Она запихивает в рот кусочки еды, пока я расчесываю ей волосы. Когда я заканчиваю заплетать ей французскую косу, мой желудок урчит, и я тянусь к ней, чтобы украсть кусочек клубники.
Она ударила меня по руке.
— Эй! Возьми себе свою.
Я щекочу ее до тех пор, пока она не отказывается от своей клубники. Ее дерзкий вздох заставляет меня улыбнуться, когда она отрезает кусочек клубники и протягивает мне свою вилку. Я уже собираюсь откусить, но тут меня прерывает звонок в дверь.
— Я открою! — Ками спрыгивает с табурета.
— Не так быстро, — я ловлю ее, пока она не выбежала из кухни, и усаживаю обратно на стул. — Что я говорила насчет открывания двери?
— Не открывать дверь незнакомцам, — ее ноги качаются взад-вперед под ней, все еще слишком короткие, чтобы достать до пола.
Я касаюсь ее носа.
— Вот именно. Почему бы тебе не доесть, пока я пойду, посмотрю, кто там? — я показываю на ее тарелку, прежде чем выйти из кухни.
По пути к входной двери я проверяю приложение дверного звонка на своем телефоне. Кэл вышагивает по крыльцу. Он то засовывает руки в передние карманы, то проводит ими по своим беспорядочным волосам, то оценивает деревянные доски крыльца — и все это за одну минуту. Я не уверена, виноват ли в этих резких движениях его синдром дефицита внимания и гиперактивности или тревожность, но, черт возьми, он не сможет стоять на месте, даже чтобы спасти свою жизнь.