Какой план?
Тот, о котором он, очевидно, никогда тебе не рассказывал. Волоски на моих руках поднимаются, указывая прямо вверх.
Алана, ты глупая девчонка.
Роуэн ругается себе под нос.
— Я уже поговорил с Лео. Если я продам дом к концу лета и возьму на себя обязательство стать трезвым, то это не повлияет на получение моей части наследства.
Мои легкие словно взрываются от того, как сильно я втягиваю воздух. Штопор выпадает из моих пальцев и с тихим стуком падает на деревянный пол.
Собрать головоломку несложно. На самом деле, это так просто, что у меня слезятся глаза от того, как глупо я поступила, не собрав все вместе раньше.
Готовность Кэла вернуться в Лейк-Вистерию, когда он мог оставить дом со мной одной в нем.
Его настойчивость в продаже дома, несмотря на мои личные чувства, игра на моих мечтах и любви к Ками, чтобы добиться своего.
То, как он заставил меня поверить, что хочет пройти реабилитацию, когда на самом деле он трезвел только ради дурацкого чертова наследства.
О, Алана. Ты когда-нибудь научишься?
Возможно, я не знаю всех деталей, но у меня их достаточно, чтобы понять, как легко мной воспользовались. Как отчаянно я верила, что он хочет получить помощь, после того как он шесть лет прекрасно обходился без меня и трезвости. Как глупо я выглядела, желая поскорее выставить дом на продажу только потому, что хотела, чтобы он получил помощь.
Еще один человек, который лгал, чтобы получить что-то от меня.
Одна слезинка скатилась из моего глаза, но я быстро смахнула ее.
Ты не будешь плакать из-за него.
Все внутри меня сводит, и я прижимаюсь к раковине, пытаясь остановить тошноту. Кислота все равно ползет по горлу, и я дышу через нос, чтобы не поддаваться ей.
Деклан нарушает молчание.
— Что случилось с первоначальным планом?
— Он изменился.
— Тогда измени его обратно. Здесь слишком многое поставлено на карту, чтобы ты ставил двадцать пять миллиардов долларов и акции компании на свою трезвость, — голос Деклана звучит ровно, как будто тема трезвости — это скорее обязанность, чем достижение.
Кэл закатывает глаза.
— Спасибо за оказанное доверие.
— Эй, все в порядке?
Я подпрыгиваю на месте при звуке голоса Айрис. Она наклоняется, чтобы поднять штопор, который я уронила, что дает мне достаточно времени, чтобы взять себя в руки и сделать счастливое лицо.
— Да. Я просто не могла понять, как правильно откупорить бутылку, поскольку я не пью, — мой нервный смех граничит с истерикой, но Айрис, похоже, не замечает, поскольку не знает меня.
— Ты должна была просто принести ее нам. Мы могли бы это сделать, — она хватает бутылку.
Я замираю, когда в окно врывается ветерок, пронизывающий воздух ароматом сигар. Я боюсь, что учащенное биение моего сердца выдаст меня тем, как сильно оно бьется о мою грудь.
Нос Айрис подергивается.
— Что это за запах?
Я оглядываю кухню, изо всех сил стараясь выглядеть растерянной.
Взгляд Айрис падает на занавеску, колыхающуюся на ветру.
— Ааа. Кто-то оставил окно открытым, — она тянется к раме, чтобы закрыть его, но делает паузу, прежде чем опустить стекло.
— Все в порядке? — спрашиваю я. Из-за крови в ушах я не слышу ничего, кроме собственного сердцебиения.
Ее спина замирает.
— Да. Просто я подумала, что подслушала, как один из них пытался говорить о нас гадости.
На этот раз мой фальшивый смех звучит более искренне.
— Как будто Деклан посмел бы говорить о тебе плохо. Можно сказать, что он одержим.
По крайней мере, один брат Кейнов верен.
Она оборачивается с улыбкой.
— То же самое можно сказать и о тебе. Мне кажется, я не видела Кэла таким счастливым... ну... никогда.
Я пытаюсь улыбнуться. Я так чертовски стараюсь, что у меня дергается глаз и болят щеки.
Она наклоняет голову.
— Ты уверена, что все в порядке?
— Да. Просто борюсь с первыми признаками мигрени.
Она хмурится, морща лоб.
— О, нет. Хочешь какую-нибудь таблетку?
— У меня есть немного в сумочке. Вот и вода, — я беру стакан воды, который оставила на столе, и выхожу из кухни. Я стараюсь держать голову высоко поднятой, несмотря на невыносимую тяжесть, давящую на меня, грозящую утопить меня.
Ты не позволишь ему сломить себя.
Но сколько бы раз я ни повторяла эту фразу, кусочки моего сердца отрываются и разбиваются о пол, оставляя невидимый след моего отчаяния.
Как только я укладываю Ками спать, я запираю дверь своей спальни и достаю телефон.
Алана: СОС.
Сообщения появляются мгновенно.
Далила: Все в порядке?
Вайолет: Что он сделал?
Я всегда могу рассчитывать на то, что Вайолет сначала покажет пальцем, а потом будет задавать вопросы. Сегодня мне нужно позаимствовать немного ее гнева. По крайней мере, так я смогу почувствовать что-то еще, кроме оцепенения.
С тех пор как я подслушала разговор снаружи, я работала на автопилоте. Я просто выполняла все действия, пока не смогла сжаться в клубок и переварить последние несколько месяцев своей жизни.
Мои пальцы дрожат, когда я печатаю.
Алана: Я подслушала кое-что...
Мой телефон вибрирует в руке от входящего видеозвонка.
— Я собираюсь убить его, — кричит Вайолет.
— Что ты подслушала? — спрашивает Далила, голос разума.
— Подождите, — я захожу в ванную и включаю душ, чтобы заглушить шум. — Я не совсем уверена в том, что слышала.
О, ты уверена. Ты просто не хочешь в это верить.
Я сползаю по стене и прижимаю телефон к груди. Паника нарастает, поэтому я делаю несколько глубоких вдохов.
— Алана, поговори с нами.
— Я чувствую себя такой дурой, — мой голос дрожит.
— Ты не дура. Это он идиот, — говорит Далила.
— Ты даже не знаешь, что произошло, — если Кэл скрывал от меня секрет о своем наследстве, сомневаюсь, что кто-то еще должен знать.