— Из-за денег, — он повторяет мне те же самые слова.
Я качаю головой и встаю.
— Потому что я достоин этих усилий.
Его быстрый взгляд не мог бы быть более пренебрежительным, даже если бы он попытался.
— Ты уверен в этом?
Горький смех вырывается из меня.
— Ты всегда считал, что мне чего-то не хватает, но у меня есть то, чего у тебя никогда не будет.
— Сердце? — его насмешливая ухмылка заслуживает того, чтобы его ударили.
— Жизнь, которую стоит прожить, — я ухожу. Тяжесть, давящая на мою грудь, уменьшается с каждым шагом в противоположном направлении.
— У меня есть жизнь, которую стоит прожить, — кричит он с отчаянием в голосе.
— Тогда наслаждайся ею, пока она длится.
Как только Деклан станет генеральным директором, и мы все получим наши акции компании, мой отец станет тем, на что он потратил всю свою жизнь, чтобы заставить меня почувствовать себя таковым.
Незначительным.
Я жду, пока не сяду в машину, чтобы позвонить Лане. Я не испытываю оптимизма по поводу ее ответа, но я задерживаю дыхание.
Яма в моем животе только растягивается с каждым гудком. Мой палец зависает над красной кнопкой завершения вызова, но я останавливаю себя при звуке ее голоса.
— Кэл? — легкое хрипение Ланы дергает меня за грудь.
Боже. Я скучал по звуку ее голоса.
— Лана.
— Ты вышел, — говорит она, прежде чем на том конце провода закрывается дверь.
— Да. Ушел этим утром.
— Как все прошло?
— Ближе всего к тому, как я надеялся, что попаду в тюрьму.
Ее смех мягкий и снимает напряжение в моих плечах лучше, чем любой массаж.
— Как дела? — я спрашиваю, прежде чем подумать.
— Хорошо.
— А как поживает наша девочка?
Тишина, последовавшая за моим вопросом, невыносима, но я воздерживаюсь от ее заполнения. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы показать ей, что я хочу ее и Ками, даже если это означает напоминать ей об этом при каждом удобном случае.
Лана тяжело вздыхает.
— Она скучает по тебе.
Моя грудь сжимается.
— А что насчет тебя? — это глупый вопрос, но я не могу удержаться от того, чтобы его не задать.
— Я тоже скучаю по тебе, — она шепчет это как грязное признание.
Я не понимал, как сильно мне нужно было услышать от нее эти слова, пока она их не произнесла.
— Я планирую вернуться домой.
— Когда? — в ее голосе есть определенная резкость.
— Я не уверен, — я прикусываю язык. Пока я не разберусь со своим дерьмом, я не хочу возвращаться, потому что Лана заслуживает лучшего. Она заслуживает лучшего, что я могу предложить, и двадцатичетырехчасовой трезвости не хватит.
— Тогда зачем звонишь?
— Потому что я хотел, чтобы ты знала, что я собираюсь найти способ все исправить, — после реабилитации мной движет единственная цель: показать Лане и Ками, что я проведу остаток своей жизни, доказывая, как сильно я их люблю.
— И это все?
— И что я люблю тебя, — добавляю я.
Она вздыхает.
Моя хватка на телефоне усиливается.
— Просто дай мне время все исправить, хорошо?
Ее ровное дыхание заполняет тишину.
— Хорошо, — говорит она, прежде чем звонок обрывается.
— Ты вернулся! — Айрис обнимает меня за шею и плачет.
В тот момент, когда я отправил сообщение в семейный чат, сообщив, что я вернулся в Чикаго, Айрис ответила, что она едет с Декланом.
Я снимаю ее с себя и внимательно рассматриваю ее лицо.
— Ты плачешь?
— Да. Я ничего не могу с этим поделать, — она разочарованно вытирает лицо. — Это просто происходит.
Я бросаю на Деклана взгляд какого хрена. Он только пожимает плечами, как будто это происходит постоянно.
Подождите минутку… Деклан никогда бы так не пропустил слезы Айрис без хорошей причины…
— Ты беременна, — слова вылетают из моего рта.
Она кивает, и по ее лицу текут слезы.
— Черт возьми. Поздравляю! — я снова притягиваю ее в объятия.
— Как давно? — я смотрю поверх головы Айрис на своего брата.
— Мы узнали об этом через неделю после того, как ты уехал.
— Я хотела тебе сказать, но тебя здесь не было, — слезы Айрис пропитывают мою рубашку.
— Она была очень расстроена этим. Плакала, казалось, целый день, — бормочет Деклан.
— Это творит чудеса для моего эго.
Айрис со смехом хлопает меня по груди.
— Я эмоциональная.
— Да, эмоциональная катастрофа, — заканчиваю я за нее.
Она толкает меня в грудь, и я отпускаю ее.
Она морщит нос.
— Ты пахнешь, как самолет.
— Наверное, потому, что я приземлился всего несколько часов назад и еще не успел принять душ.
Деклан отводит Айрис от меня в свои объятия.
— Как прошла реабилитация?
— Как вечеринка, только никто не хотел на ней быть.
— Звучит как типичная пятница для меня, — губы Деклана дергаются.
Айрис закатывает глаза.
— Ты получил фишку? — Деклан спрашивает.
Я вытаскиваю ее из кармана, чтобы показать ему.
— Ее и приятный разговор с нашим отцом.
Брови Деклана сходятся на переносице.
— Нашим отцом?
— Оказывается, какое бы наследство он ни получил, оно зависит от того, будет ли он посещать собрания Анонимных Алкоголиков или нет.
Мой брат падает на кожаный диван.
— Дерьмо.
— Ага. Мои мысли буквально.
— Разве это не... беспокоит? — Айрис садится рядом с Декланом и сжимает его руку.
Я пожимаю плечами.
— Я потратил тридцать дней на то, чтобы преодолеть проблемы моего отца.
— И?
— Оказывается, единственный человек, которому я причинил боль — это я сам, и можно с уверенностью сказать, что мазохизм больше не мой недостаток.
Улыбка Деклана слабая, но уверенная.
— Научи меня своему пути.
— О, ты можешь планировать это, как только я верну Лану, — до тех пор ничто другое не имеет значения.
— Как вы думаете, что предложил ему ваш дедушка? — спрашивает Айрис.
— Все еще остается шесть процентов акций компании, которые никому не принадлежат.
— Я знал, что дедушка не позволит ему уйти ни с чем. Он всегда питал слабость к этому куску дерьма, — Деклан потирает щетину, глядя вдаль.