Он скрещивает руки на груди, обращая мой взгляд на мышцы, напряженные под его рубашкой.
— Теперь я знаю, что ты лжешь. Мой дед ненавидел оружие.
— Тогда как ты объяснишь его маленькую коллекцию на чердаке?
Он потирает подбородок.
— Какую коллекцию?
Я наклоняю голову.
— Может быть, ты не знал своего деда так хорошо, как думаешь.
— О, а ты знала? — его усмешка звучит снисходительно.
Я поднимаю подбородок.
— Он проводил здесь каждое лето до несчастного случая, так что да, думаю, я знаю его лучше, чем человек, который даже не удосужился позвонить на его день рождения.
Его глаза метнулись в сторону.
— Мы с ним не были в хороших отношениях до его комы.
— Интересно, почему, — сарказм просачивается в моем голосе.
Он потирает затылок.
— Я совершил много ошибок, когда был здесь в последний раз.
— Например, встретился со мной?
Мышцы на его челюсти напрягаются.
— Мне не следовало преследовать тебя так, как я это делал.
Я ощущаю себя так, будто Кэл вонзил в мою грудь зазубренный нож, но мое лицо остается без эмоций — навык, отточенный годами.
— Да, тебе действительно не следовало этого делать, — мои пальцы крепко сжимают рукоятку пистолета.
— Я сожалею, что разрушил нашу дружбу.
Невидимый нож крутится, погружаясь все глубже в мою плоть.
— Свидания не разрушили нашу дружбу. Это сделали твои пристрастия.
Обезболивающие. Алкоголь. Секс. Кэл использовал их все, чтобы убежать от демонов в своей голове, а я была слишком глупо влюблена, чтобы увидеть обратное.
Не вини себя, когда он был мастером скрывать это.
И все же мне до сих пор трудно поверить в слова, которые я говорю себе. Мое горло сжимается от годами подавляемых эмоций, что затрудняет глотание.
Он сжимает челюсть, и его острые скулы выделяются еще больше.
— Веришь или нет, но я проделал весь этот путь не для того, чтобы спорить с тобой о нашем прошлом.
— Тогда почему именно ты приехал сюда? — из сотни вопросов, которые я хочу задать ему, этот кажется самым безопасным.
— Я приехал проверить дом.
— После шести лет? Зачем?
— Потому что я планирую его продать.
Я дважды моргнула.
— Нет. Этого точно не произойдет.
— Лана... — использование старого прозвища заставило мое мертвое сердце заискриться от узнавания.
Неудивительно, что он думал, что в прошлый раз ты была такой доступной. Достаточно одного глупого прозвища, чтобы ты потеряла бдительность.
— Не называй меня так, — я оттягиваю губу.
— Алана, — поправляет он себя, слегка нахмурившись. — Я не знаю, что тебе сказал мой дедушка, но ты, должно быть, неправильно его поняла.
— Верно. Конечно, ты предполагаешь, что я, должно быть, неправильно его поняла.
Его глаза сузились.
— Теперь ты просто сложный человек.
— В отличие от кого? Наивной и глупой, как в прошлый раз?
Он игнорирует мой выпад и продолжает.
— Мы можем легко это прояснить. Где документ?
Я делаю паузу и обдумываю, стоит ли уступать его просьбе.
Чем быстрее ты покажешь ему документ, тем быстрее он уйдет.
— Я схожу за ним, — я двигаюсь к лестнице, прежде чем бросить взгляд через плечо. — Не уходи с этого места.
— И рискнуть дать тебе повод застрелить меня? Я в своем уме.
Мой ответ повис на кончике языка, но я прикусила его. В этом вся суть Кэла. Он может заставить кого угодно забыть о том, что он зол на него, просто пошутив и улыбнувшись. Это его величайшая суперсила и мой личный криптонит.
Теперь ты более подготовлена.
Или, по крайней мере, я надеюсь, что готова.
Я бегу наверх и убираю свой пистолет в сейф, а затем просматриваю документы. Мне требуется всего минута, чтобы найти его, застрявший между несколькими другими важными юридическими бумагами.
Кэл проверяет мои руки, пока я спускаюсь по лестнице.
— На этот раз никакого огнестрельного оружия?
Я пожимаю плечами.
— Я знаю пять разных способов убить человека голыми руками, так что не похоже, что оно мне действительно нужно.
Его кожа бледнеет.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
Хотела бы я шутить. Однажды летом мама отправила меня в Колумбию к дяде, и он понятия не имел, как меня развлечь, кроме как заставить работать на ферме и обучить смешанным боевым искусствам. Через месяц я вернулась с черным поясом по надиранию чужих задниц и достаточными навыками выживания, чтобы участвовать в одном из этих реалити-шоу на природе.
Я кладу документ на стол у входа и указываю на подпись Брэди.
— Вот. Как я и говорила.
Кэл стоит рядом со мной, пока проверяет документ. Он старается держаться на расстоянии, пока читает, но когда он смещает свой вес, наши руки случайно соприкасаются. Ток энергии проходит через мое тело. Он быстро убирает руки за спину, но эффект от его прикосновения остается. Прошло шесть лет, но мое тело реагирует так, как будто он ушел только вчера.
Я хмурюсь все сильнее.
Кэл качает головой, прочитав всю страницу.
— Мне жаль, но тот документ, который он тебе дал, устарел, — он указывает на дату, написанную рядом с подписью Брэди. — Это было подписано до его обновленного завещания.
— Какого завещания?
— Того, которое он подписал перед несчастным случаем.
Мое горло словно обхватили руки Кэла и сжали.
Нет. Этого не может быть.
— Я сейчас же звоню его адвокату, чтобы мы могли все прояснить, — я двигаюсь к лестнице, отчаянно желая подняться наверх и взять свой телефон.
Кэл проверяет свои модные часы.
— Уже почти полночь. Сомневаюсь, что Лео ответит на звонок в такое время.
Я ругаюсь себе под нос.
Он засовывает руки в карманы.
— Я свяжусь с ним утром, чтобы мы могли все уладить до того, как к нам заглянет риэлтор.
— Какой риэлтор?
— Тот, которого я нанял, чтобы помочь мне продать дом.
— Какую именно часть фразы «Я не продаю свой дом» ты не понимаешь?
— Тот факт, что ты называешь дом своим.