— Я тоже рад тебя видеть, Изабель.
— Это чувство не взаимно, — она идет к стойке в передней части закусочной.
— Знаешь, я начинаю думать, что маленькие города не такие уж милые и очаровательные, какими их представляют люди.
— О, мы такие... для всех, кроме тебя.
— Ты ранила меня, — я потираю место над сердцем, надувшись.
Она ударяет меня по голове одним из меню, прежде чем показать мне угловую кабинку в задней части зала. Здесь сидит всего несколько человек, и все они смотрят, как я занимаю место.
— Что я могу предложить тебе выпить, Хэл? — она постукивает кончиком ручки по своему блокноту.
— Я Кэл.
— Побудь здесь подольше на этот раз, и, может быть, в конце концов, я все скажу правильно.
— Это причина, по которой ты ненавидишь меня?
Ее губы опустились.
— Я не ненавижу тебя.
— Ты уверена?
— Моя мама воспитала меня так, что я не должна никого ненавидеть, включая детишек с трастовым фондом вроде тебя.
Я наклоняю голову.
— Тогда почему я тебе не нравлюсь?
— По той же причине, что и большинству жителей города.
Ну, по крайней мере, она честна.
— Это из-за того, что я пью?
Она насмехается.
— Нет, хотя это не помогает делу.
— Тогда что?
— Это потому, что ты разбил сердце Аланы.
Моя улыбка пропадает.
— Это маленький город. Когда одному из нас больно, нам всем больно, — она наклоняет голову в сторону мужчины, въезжающего в закусочную на электрической инвалидной коляске. — Когда Фред с трудом мог позволить себе новую инвалидную коляску, мы все скинулись и купили ему шикарную электрическую, — она указывает ручкой на женщину, вытирающую столешницу тряпкой. — Бетси вышла замуж за богатого иностранца с тяжелым кулаком и неспособностью понять слово «нет». И знаешь, что мы с ним сделали?
— Разрубили его на мелкие кусочки и разбросали останки по лесу?
Ее губы дернулись.
— Мы хотели. Уайтт и новый шериф держат нас в узде, поэтому мы были вынуждены действовать законными методами. Мы выгнали его из города, наняв шикарного адвоката из большого города. Все вложились в оплату, и это стоило каждого пенни, потому что теперь Бетси и ее дети свободны и могут жить своей жизнью.
Я тяжело сглатываю.
— Это хорошо.
— В конечном счете, мы здесь заботимся о своих. Если Алана не хочет, чтобы ты был рядом, то кто мы такие, чтобы ты чувствовал себя комфортно?
Мои губы сжались.
— Мы не покривим душой после того, как увидели, что случилось с Аланой, когда ты уехал в последний раз.
Блять.
Мой желудок сворачивается, кислота подбирается к горлу.
Тебе нужно убираться отсюда.
Я бросаю взгляд на дверь.
Изабель делает шаг в мою сторону, заставляя меня поднять на нее глаза.
— Нам пришлось наблюдать, как Алана боролась с болью в сердце, когда ты уехал в последний раз. Она перестала выходить на улицу, похудела и почти не проводила время с кем-либо, кроме мамы и двух лучших подруг. Казалось, она угасала на наших глазах. Не то чтобы она когда-либо говорила тебе об этом, потому что эта девушка слишком мила для такого человека, как ты.
Отчаянное желание сбежать вцепилось мне в горло. Я потянулся к фляжке в кармане, но остановился, когда Изабель уловила это движение.
Она вскидывает бровь.
— Я не знаю, почему ты вернулся или что тебе нужно от нашей девочки, но весь город будет внимательно следить за тобой. Один промах, и ты пожалеешь, что вернулся.
— Я здесь не для того, чтобы причинить ей боль.
— Ради твоего блага, тебе лучше надеяться, что это не так. Я вернусь с водой, — она отворачивается, оставляя меня обдумывать все, что она сказала.
Мои глаза закрываются, пока я борюсь с желанием сделать глоток из своей фляги.
Не нужно пить каждый раз, когда люди говорят что-то, что тебе не нравится.
Мои руки дрожат на коленях.
Алкоголь не изменит твою реальность.
Я не стремлюсь ее изменить, а скорее справляюсь с ней. И все же, сколько бы глубоких вдохов я ни делал и что бы я себе ни говорил, слова Изабель отравляют мои шансы продержаться до конца трапезы без алкоголя.
Она угасала на наших глазах.
Кислота в моем животе пузырится при каждом напоминании о том, как сильно Лана страдала после моего ухода. Как она боролась за жизнь из-за меня.
Неужели ты действительно ожидал, что она будет двигаться дальше от одного дня к другому?
Нет, но я хотел для нее лучшего, чем я и мои проблемы.
Я достаю фляжку и делаю глоток, прежде чем спрятать ее обратно в карман.
Мой телефон вибрирует.
Айрис: Привет! Как прошел твой день?
Я: Примерно так же хорошо, как я и ожидал. Чем занимаешься?
Ее сообщение приходит через минуту после того, как Изабель приходит принять мой заказ.
Айрис: Смотрю, как Деклан готовит ужин.
Я: По крайней мере, у одного из нас сегодня будет домашняя еда.
Похоже, ты ревнуешь.
Может быть, потому что это так. Не к Айрис и Деклану как таковым, а к тому, как моя ситуация соотносится с их. Я знаю, что это неправильно. Меня тошнит от того, что я не рад за них. Но есть часть меня — та, которую я редко признаю, которая хотела бы иметь то, что есть у них.
Я хочу быть счастливым. Я так чертовски стараюсь, но как бы я ни улыбался, как бы громко ни смеялся, я всегда чувствую пустоту. Это холодное, подкрадывающееся чувство поглощает меня до поздней ночи, пока я не буду вынужден поприветствовать своего старого врага.
Зависимость.
Мой телефон пикает от входящего сообщения.
Айрис: Он только что обжегся, доставая хлеб из тостера, а затем продолжил ругаться на пяти разных языках.
Моя грусть рассеивается со смехом.
Я: Разве ты не должна ему помочь?
Айрис: Мы современная пара, Кэл. Он готовит. Я смотрю. Он убирает. Я тоже смотрю.
Я: Это ключ к успешному браку?