Он обнажает передо мной свою душу, и я не могу в данный момент разорвать ее.
— Я знаю, что разрушил наш шанс на что-то большее. С моей стороны было эгоистично даже пытаться в прошлый раз, зная, в каком душевном состоянии я нахожусь и что наша встреча вполне может разрушить нашу дружбу.
— Зачем тогда было рисковать? — вопрос, на котором я зациклилась, вылетает из моих уст вместе с любым чувством самосохранения.
Он делает глубокий вдох. Мой желудок скручивается узлом, мышцы напрягаются так сильно, что причиняют боль.
Его взгляд останавливается на моем.
— Я всегда думал, что нам суждено быть вместе. Возможно, я немного ошибся со временем, но это не меняет того факта, что в этом мире я не хочу никого больше, чем тебя.
Дыхание становится намного более затрудненным.
— Раньше я выжидал, потому что никогда не было подходящего момента. Три года уже не кажутся большой разницей, но тогда казалось, что это целая жизнь. К тому времени, когда тебе исполнилось восемнадцать, я уже был неудачником с одним пребыванием в реабилитационном центре за плечами. Я был ублюдком, а ты… — он замолкает.
— Если ты скажешь девственницей, я тебя ударю.
Кэл дразнил меня этим, пока однажды ночью я не сломалась и не переспала с иногородним. Он злился целую неделю, что было неслыханно.
— Идеальна. Ты была идеальна, — он проводит костяшками пальцев по моей щеке.
Успокойте бабочек.
— У тебя были мечты, и у меня тоже. Один из нас должен был бы смириться, а я не хотел этого для нас. Не хотел рисковать тем, что ты обидишься на меня, когда мы станем старше, — его улыбка колеблется. — Оглядываясь назад, я думаю, это была глупая причина.
— Я не обижаюсь на тебя. Я просто хочу перекрыть тебе поток воздуха и время от времени наблюдать, как твое лицо багровеет.
— При определенных обстоятельствах я бы с удовольствием разыграл твою фантазию, — он подмигивает.
— Конечно. Наше стоп-слово может быть еще.
Смех вырывается из его рта, чистый и легкий, когда он смотрит на меня как…
Как раньше.
— Это — то, чего мне не хватало, — он жестикулирует с ухмылкой. — Я знаю, что не могу вернуться назад и изменить то, что сделал в прошлый раз, когда был здесь. И как бы дико это ни звучало, я не жалею об этом, хоть и потерял тебя в процессе. Потому что лучше бы я знал, какого это, иметь тебя на одно лето, чем вообще не иметь.
Мое сердце готово взорваться, особенно после того, что он сказал дальше.
— У нас было тяжелое начало этим летом, но я просто надеюсь, что мы снова сможем стать друзьями. По крайней мере, пока я здесь.
— Друзья? — пол уходит из-под меня.
Он читает мое лицо, как свою любимую книгу.
— Я знаю, что вчера сильно облажался.
— Да. Тотально.
— Я рад, что ты рядом со мной, чтобы держать меня в узде.
— Считай это моим вкладом в общество. Мы не можем допустить, чтобы кто-то вроде тебя бегал по городу с эго размером с озеро Мичиган.
— В конце концов, у меня должна быть какая-то надежда, когда есть еще озеро Вистерия, с которым нужно бороться.
Я сжимаю губы в плохой попытке скрыть улыбку.
Он вздыхает.
— Смотри. Я знаю, что просить снова стать друзьями — это с натяжкой… — да, потому что ты поцеловал меня до потери сознания всего неделю назад. — Но я надеюсь, что мы сможем найти способ поладить, пока я здесь.
Я закусываю нижнюю губу, пока обдумываю его предложение. Дружба породила бы ожидания. Это может дать нам несколько ограничений, которые, как мы надеемся, не позволят нам сделать что-нибудь глупое.
Верно. Конечно же это сработало, когда он был здесь в последний раз.
Я теперь умнее. Тогда волнение от того, что мы стали парой, превзошло мой здравый смысл. Но сейчас я более подготовлена. Я выросла. Отпустить гнев, который я испытываю к нему, было бы признаком зрелости.
Недоверие к нему и его пристрастию — не признак незрелости, а опыт.
Проблемы, которые я пережила не только с ним, но и с сестрой. Проблемы, которые научили меня всему, что я знаю о жизни с близкими людьми, страдающими от зависимости.
Я открываю рот с полным намерением отвергнуть его предложение о дружбе, но только для того, чтобы сжать губы. Он не единственный, кто скучает по нашей дружбе.
Я тоже.
Я качаюсь на пятках.
— Если ты хочешь снова стать друзьями, нам нужно установить некоторые границы.
— Границы?
— Если ты снова напьешься, как в ночь выпускного Ками, нам конец. Навсегда.
Он тяжело сглатывает.
— Отлично.
Ну, черт. Я ожидала немного большей нерешительности в этом вопросе.
— И больше никаких поцелуев, — слова вылетают из моего рта.
Его губы изгибаются в самой сексуальной ухмылке.
— Это сложно, но я могу попробовать.
— Ты жил долгое время, даже не пытаясь, так что я думаю, ты сдержишься, — мои щеки горят при воспоминании о прошлой неделе.
— Это было раньше, — его голос становится глубже.
— До того, как…?
— Я узнал, как ты ощущаешься подо мной, — он проводит костяшками пальцев по моему лицу. Воздух между нами потрескивает, по коже бегут мурашки.
Глупо было даже думать, что мы можем попытаться подружиться. Не может быть, чтобы это когда-либо произошло — не тогда, когда простое прикосновение его руки заставляет мое тело реагировать подобным образом.
Я ненавижу это. Я люблю это. Я не должна допустить, чтобы это когда-либо повторилось.
Я очищаю голову быстрым встряхиванием.
— Знаешь что? Неважно. Я не могу быть твоим другом.
Он отстраняется, забирая свое тепло и покалывание, бегущее по моему позвоночнику.
— Почему нет?
— Ты не можешь продержаться и пяти минут, не флиртуя со мной.
— Ну, ты настраиваешь меня на провал, если ожидаешь, что я продержусь рядом с тобой пять минут.