— Сколько они тебе заплатили, чтобы ты это надел?
Он ставит Ками на ноги.
— К сожалению, я вызвался добровольцем.
— Почему?
Ветерок толкает лист в его глаза.
— Мне было скучно.
— И они подговорили тебя на это? — я смахнула один из листьев, упавших ему на глаза.
— Думаю, они хотели сделать из меня посмешище. Сюрприз, сюрприз.
Ками втягивает воздух.
Он смотрит на нее сверху вниз.
— Напомни мне об этом позже, хорошо?
Она пытается подмигнуть, но в итоге моргает каждым глазом по очереди.
Еще одна вещь, которую она переняла от Кэла.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.
— Мэг была той, кто предложил мне пойти в мэрию, чтобы стать волонтером на фестивале.
Мои глаза выпучиваются.
— О, нет.
— Ага. И так как я защищаю свою гордость, я здесь.
— Я удивлена, что у тебя хоть что-то осталось после того, как ты это надел.
Его повязка из листьев покачивается, когда он пожимает плечами.
— Что я могу сказать? Водка делает меня уверенным в себе.
Моя улыбка сползает.
Его глаза зажмуриваются.
— Подожди, Лана. Я не имел в виду...
У меня защемило в груди.
— Все в порядке. Я понимаю, как это бывает.
— Нет, не понимаешь, — он тянется, чтобы сжать мою руку, хотя огромные перчатки не дают такой возможности.
Я отстраняюсь.
— Нам пора идти. Есть куда пойти, с кем встретиться и все такое.
Он хмыкает.
— Просто позволь мне сначала объясниться.
— Не беспокойся. Это ничего не изменит, — я беру Ками за руку и ухожу, прежде чем позволить ему сделать именно это.
Ками и ее друзья смеются, прыгая вокруг надувного домика, а я сижу за соседним столиком для пикника со своими друзьями.
Вайолет увеличивает фотографию Кэла, одетого в ужасный костюм.
— Почему ты не предупредила нас об этом, Лана? Я чуть в штаны не наложила, когда увидела его у входа.
— Я понятия не имела, — вздохнула я.
Ее брови поднимаются.
— Он тебе ничего не сказал?
— Нет, — я смотрю в сторону, сосредоточившись на толпе людей, прокладывающих себе путь через ряды торговцев, продающих клубничный джем, десерты и жареную пищу.
— Почему он вообще согласился надеть это? — спрашивает Далила.
— Потому что он слишком пьян, чтобы заботиться об обратном, — ворчу я.
— Он пил? — челюсть Уайтта отвисает.
— Так он сказал, — я смотрю вниз на свои сцепленные руки.
— Позволь мне пойти поговорить с ним, — Вайолет поднимается со скамейки, только чтобы Далила потянула ее назад.
— Просто оставь его.
— Почему? — Вайолет хмурится.
Я говорю:
— Потому что Дал права. Не похоже, что он кому-то мешает, так что нет причин устраивать шоу.
Вайолет смотрит на что-то через мое плечо.
— Правда? Тогда почему он идет сюда прямо сейчас?
Мои глаза расширяются.
— Он нашел нас?
— Ага, — Дал потягивает свой клубничный коктейль.
Я поджимаю губы.
— Как?
— Наверное, потому что каждый год мы тусуемся именно здесь, — Вайолет отпивает остатки своего напитка.
— Привет, — голос Кэла заставляет волоски на моей шее встать дыбом.
Вайолет и Далила стреляют кинжалами поверх моей головы, а я застываю со сжатыми кулаками перед собой. Уайтт — единственный человек, который признает его присутствие, слегка приподняв подбородок.
— Лана, можно тебя на секунду? — мягкий голос Кэла заставляет меня напрячься.
— Она сейчас немного занята, — Вайолет хмурится.
— Я думаю, она сама может за себя говорить, — отвечает Кэл спокойным тоном.
Я поднимаюсь со своего места.
— Ты присмотришь за Ками за меня?
— Конечно. Я пойду и скажу ей об этом, — Вайолет уходит в сторону надувного домика.
Я поворачиваюсь и замечаю, что Кэл больше не одет в костюм клубники. Я не знаю, сжег ли он это чудовище или вернул в мэрию.
— Спасибо, — он ведет нас прочь от громкой музыки к аллее, окружающей парк. Несколько моих знакомых бросают на нас прищуренные взгляды, но я отмахиваюсь от их беспокойства с небольшой улыбкой.
— Итак… — я пинаю камешек.
— Не возражаешь, если мы пройдемся и поговорим?
— Хорошо.
Кэл оставляет между нами пространство, шагая рядом со мной.
— Я хотел поговорить о том, что произошло раньше, и снять кое-что с души.
— Зачем?
— Это не совсем то, что ты думаешь.
— А разве это не так? Я видела бутылку водки, которую ты хранишь в морозилке, так что не то чтобы я не знала, что ты пьешь, — день ото дня исчезает все больше прозрачной жидкости, так что я хорошо знаю о его привычках.
Он отводит от меня глаза.
— Я не горжусь этим, понимаешь?
Мой желудок опускается.
— Я чувствую себя слабым куском дерьма, зная, что мне нужно постоянно носить с собой фляжку, на случай, если я встревожусь или заведусь. Одна мысль о том, чтобы пойти куда-то без нее, заставляет меня паниковать, особенно когда я могу оказаться в ситуации, которая заставляет меня чувствовать себя некомфортно, — он закладывает свои сжатые руки за спину.
Мой рот открывается, но я с трудом произношу слова.
— Я не напивался с тех пор, как разбил вазу твоей мамы, — он искоса смотрит на меня.
— И что? Ты все еще пьешь каждый день.
— Делать глотки в течение дня, чтобы справиться с ситуацией — это не то же самое, что напиваться в стельку. Можешь мне поверить.
— Но независимо от этого это две части одной и той же проблемы.
— Верно. Но разве ты не видишь, что я пытаюсь сократить употребление? — его голос ломается.
Моя голова покачивается.
— Да, но кто знает, что произойдет в следующий раз, когда случится что-то трудное? Я уже проходила через это с тобой раньше.
— Это не похоже на прошлый раз.
— Конечно, не похоже, — горький смех подбирается к моему горлу.
Он перестает идти, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Для начала, я больше не принимаю окси.
Я первая разрываю зрительный контакт.
— Я знаю.
— Я не собираюсь повторять эту ошибку. Это я могу обещать, — его глубокий вздох заставляет меня напрячься. — Мне потребовалось много времени, чтобы вырваться. Слишком много времени. Но я клянусь, что никогда не вернусь к этому дерьму, иначе я даю тебе разрешение выстрелить в меня.