— У тебя не было с ней проблем, когда тебе нужно было добраться до школы.
— Потому что я была в отчаянии и не хотела пропустить выпускной Ками, — ее губы поджались.
— Ты собираешься вести машину?
— Конечно. Сейчас двадцать первый век. Женщины теперь могут возить мужчин.
Боже, помоги нам всем.
В течение всей поездки в летний лагерь Ками она смеется над теми ругательствами, которые вылетают из моего рта. Все то немногое смирение, которое она проявляла за рулем моей машины, исчезло.
Несколько человек, убирающих остатки украшений в честь четвертого июля на Центральной улице, машут ей, и она сигналит, прежде чем повернуть руль.
Моя хватка на перекладине безопасности соскальзывает, когда она делает резкий поворот налево.
— Неудивительно, что твои шины износились. Ты водишь так, будто за тобой гонятся копы.
Она смеется до хрипоты. Я безнадежно наблюдаю за ней в полном восхищении, моя грудь вздымается от эмоций при виде ее счастья.
Это все, чего я хотел для нее. Я просто никогда не думал, что смогу стать тем, кто воплотит это в жизнь, со всеми остальными вещами, которые мешали мне, мешали нашему шансу на счастливый конец.
Но единственное, что мешало — это я. Не моя зависимость. Не моя карьера.
Я.
Потому что в конце концов именно я принимаю окончательные решения относительно своей жизни.
Я сделал неправильный выбор, когда оставил ее в прошлый раз. Предполагалось, что ей будет лучше без меня, но ее очевидное одиночество доказало прямо противоположное.
Лана выживала, а не процветала, и я виню в этом только себя.
И я не собираюсь повторять ту же ошибку.
Глава 31
Кэл
Лана проезжает еще несколько кварталов, прежде чем заехать на парковку летнего лагеря Ками. С тем, как она ориентируется на улицах, я удивляюсь, как она еще не получила травму или не оказалась в гораздо худшем состоянии.
Лана выходит из здания, за ней вприпрыжку несется Ками. У Ками загорается все лицо, когда она видит, что я сижу внутри.
— Привет! — визжит она, забираясь на заднее сиденье.
Я протягиваю ей руку для удара.
— Как дела, малышка?
Мой вопрос перерастает в целый рассказ о ее дне. Всю дорогу до магазина Ками рассказывает о том, как она провела день в бассейне, а я задаю ей вопросы.
— Пойдем, — Ками выскакивает из машины и хватается за руку Ланы. Другой рукой она сжимает мою, связывая нас троих вместе.
Я поднимаю ее руку и подталкиваю Лану сделать то же самое. Она копирует меня, в результате чего Ками раскачивается между нами. Хихиканье, которое она издает, грозит разорвать все мое сердце, как пушку с конфетти. Глаза Ланы переходят с Ками на меня. Что бы она ни нашла в моем взгляде, ее лицо смягчается, а губы превращаются в подобие улыбки.
— Еще раз! Еще раз! — Ками тянет нас за руки с удивительной для такого крошечного человека силой. Мы с Ланой подчиняемся, получая очередной высокочастотный визг от Ками.
Я не уверен, кто веселится больше: Ками или мы. К тому времени, как мы зашли в продуктовый магазин, лицо Ками покраснело от сильного смеха, а Лана сияет.
Черт. Это сделал я.
Я быстро встряхиваюсь от незначительной победы, прежде чем выдвинуть тележку из кучи других.
— Нет. Я хочу эту, — Ками забирается внутрь специальной детской тележки. В то время как передняя половина тележки нормальная, задняя половина выглядит как детская машинка. Ее голова касается верха тележки, а ее ногам тесно в маленьком пространстве.
— Ты уверена? Похоже, что тесновато.
Она поворачивает руль, как будто она на трассе Формулы-1, а не в продуктовом магазине.
— Я вижу, ты унаследовала водительские навыки своей матери.
Лана шлепает меня по заднице.
— Эй.
— Ты же не только что...
Ее глаза блестят.
— Но я это сделала, — я протягиваю руку, но она вырывается из моей хватки с придыхательным смехом.
Ками хлопает рукой по клаксону, подчеркивая это. Лана пытается схватиться за ручку тележки, но я вмешиваюсь, прежде чем у нее появляется шанс.
Я медленно поворачиваю тележку, стараясь не ударить Ками.
— Эта штука тяжелее, чем кажется.
Лана тычет в мои напряженные руки.
— Только не говори мне, что эти мускулы только для вида.
— Есть несколько способов проверить эту теорию, — я подмигиваю ей.
Она идет впереди нас со своим списком. Я загипнотизирован покачиванием ее бедер, моя кожа становится горячей с каждым ее шагом.
— Вперед, вперед, вперед! — Ками снова сигналит, чтобы привлечь мое внимание.
Я вылетаю вслед за Ланой, которая уже разговаривает с мясником. Он улыбается ей, а затем хмурится. Я быстро улыбаюсь и машу рукой, хотя мой правый глаз подергивается от того, как сильно я симулирую ухмылку.
Остальная часть покупок проходит так же. Еще несколько человек, которых я узнаю по моим летним визитам сюда, бросают на меня разные взгляды — от удивленных до откровенно злых на предмет моего существования. К этому времени я уже должен был привыкнуть к тому, как люди относятся ко мне, но это не так. Тяжело осознавать, что у всех было место в первом ряду в самый трудный момент моей жизни.
Тебе некого винить, кроме себя.
Единственное, что спасает меня от выхода за дверь — это Ками. Я рассматриваю каждый проход как гоночную трассу, издавая звуки ускорения и скольжения, когда набираю скорость и разгоняюсь. Ей это очень нравится. Когда она хлопает, скандирует и подбадривает, я совершенно забываю обо всех вокруг. Даже Лана раскалывается и в конце концов смеется, когда я создаю полосу препятствий для вождения с помощью некоторых витрин, расположенных по всему магазину.
Может быть, маленькие города не самые худшие. В оживленном супермаркете в Чикаго я никогда не смог бы проделать подобное.
Только когда мы доходим до прохода для выпечки, Ками теряет интерес ко мне и нашей игре. Она вылезает из тележки и бросает меня ради Ланы.