— Заткнись, — она бросает мою рубашку прямо на мою ухмылку.
Я притягиваю ее к себе для быстрого поцелуя. Ее губы прижимаются к моим, и я провожу руками по ее телу, прослеживая изгибы, прежде чем сжать ее задницу.
Я отстраняюсь, хотя лучше бы я этого не делал.
— Ты отвлечешь Ками, а я улизну.
Она быстро чмокает меня в щеку.
— Договорились.
К счастью, агент по недвижимости сможет заехать в воскресенье рано утром. Поскольку сегодня мы уезжаем в Дримленд на день рождения Ками, я хочу убедиться, что все с домом у озера улажено, пока Уайтт и Далила приглашают Ками на обед.
Встреча с агентом проходит гладко, и он заверяет меня, что дом будет выставлен на продажу завтра утром, пока мы будем во Флориде.
Я должен быть счастлив от таких новостей. Даже радоваться. Чем быстрее я продам дом, тем свободнее я буду себя чувствовать. Надеюсь, тяжесть, давящая мне на грудь, которая появилась после вчерашнего разговора, уменьшится, а потом и вовсе исчезнет.
Лана молчала, держась в стороне, пока мы обсуждали логистику продажи и нашу цену. Она заговорила только после того, как агент попрощался и попросил меня в последний раз осмотреть дом самостоятельно. Кухню она оставила напоследок, что, как я знаю, она сделала специально, учитывая, сколько времени она проводит в ней.
Она открывает дверь кладовки и хмурится.
— Хм...
— Что? — я заглядываю ей через плечо.
— Просто интересно, собираются ли они закрасить это или полностью заменить дверь и раму.
— Наверное, заменят.
Она издает неразборчивый звук.
— Что? — спрашиваю я, видя, как она хмурится.
— Это позор, — она прослеживает различные знаки, выгравированные в деревянной раме — все они написаны почерком ее матери. Пять различных инициалов разного цвета обозначают всю сторону: РГК, ДЛК, КПК, АВК и КТК 19(аббревиатура полных имен). Рост Роуэна и Деклана перестали записывать, как только они перестали посещать дом у озера, а мой рост остался до последней отметки «шесть и четыре».
— Ты добавила рост Кэми? — я приседаю на корточки и провожу пальцем по первой маленькой розовой отметке внизу, рост которой едва достигает двух футов.
— Да. Моя мама подумала, что это будет забавная идея, — Лана смотрит на это с водянистой улыбкой. — Ками еще не могла стоять, но я держала ее, пока мама с помощью линейки отмечала ее рост.
— Ты скучаешь по ней, — констатирую я.
— Все время, — она оглядывает кухню. — Находясь здесь... я чувствую, что все еще связана с ней. Она проводила большую часть своего времени на кухне, готовила, убирала, ела. Это было ее любимое место во всем доме.
— И твоим.
— Определенно, — Лана любовно похлопывает по кухонной стойке. — Трудно поверить, что завтра все это исчезнет.
— Безумие, да? — я прислоняюсь к стойке рядом с ней.
— Если бы моя мама была здесь, она бы с радостью попрощалась с островком. Наверное, она бы умоляла Райдера позволить ей самой побить их кувалдой.
Я усмехаюсь.
— Правда?
— О да. Она предостерегала твоего дедушку от выбора голубой плитки в качестве столешницы, но он был очень настойчив. Мама сказала, что она не будет хорошо смотреться со временем, и она была права. К тому же, она ненавидела постоянно чистить затирку, и после того, как мне пришлось делать то же самое, я полностью согласна, — нос Ланы подергивается от отвращения.
— Это был Брэди. Упрямый, как осел, и всегда считающий, что он знает, как лучше, даже когда это не так.
Она подходит к окну над раковиной и смотрит на озеро.
— Я до сих пор не могу осознать, что мы продаем дом.
Я тоже.
— Ты собираешься поговорить с Ками?
Ее пальцы, сжимающие прилавок, подергиваются.
— После того, как мы вернемся из Дримленда.
— Она поймет, — я подхожу к ней сзади и кладу свои руки поверх ее.
— Я надеюсь на это. Я просто...
— Что?
— Я боюсь отпускать, — ее голос трещит.
— Лана, — я поворачиваю ее лицо к себе. Ее взгляд остается прикованным к озеру снаружи. — Посмотри на меня, — стеклянность в ее глазах выводит меня из себя, и я начинаю сомневаться в том, что вообще откажусь от задания моего деда.
— Мы можем все отменить, — пробурчал я.
Ты...
Влюбленный идиот? Абсолютно. Подайте на меня в суд.
Если не ты, то твои братья.
Я выкинул мысли о Роуэне и Деклане из головы.
Ее глаза закрываются. Когда они снова открываются, водянистый блеск исчез.
— Нет.
— Ты уверена?
Ее пальцы переплетаются с моими, прогоняя холодный страх, растекающийся по моим венам.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Мои губы сжимаются. Я чувствую себя самым большим мудаком на планете за то, что скрываю от нее правду.
У тебя нет выбора.
Хотелось бы, чтобы был. Завещание дедушки заставляет меня чувствовать себя беспомощным. Грязным. Бесчестным.
— Мы можем начать с чего-то нового, — она вздыхает. Ее слово «мы» вызывает у меня резкий вздох и цепляется за мое сердце, прорываясь сквозь рубцовую ткань.
Я ободряюще сжимаю ее руку.
— Это именно то, что я хочу.
Пока Лана и Ками собирают вещи для поездки, я сижу в машине с телефоном, прижатым к уху.
— Каллахан Кейн. Чем обязан этому звонку? — непринужденный тон голоса адвоката моего деда вызывает у меня легкую улыбку.
— У меня к вам вопрос.
— Какой?
— Когда мой дедушка попросил меня остаться на все лето в Лейк-Вистерии, он уточнил, на какой срок?
— Я не помню. Хочешь, я проверю завещание?
— Да, пожалуйста.
— Дай мне минутку, — бумаги шуршат, и Лео тяжело дышит в микрофон, его подтверждающий звук только усиливает растущее напряжение в моих плечах.
— Сто двадцать дней.
Черт.
— Есть ли какой-нибудь способ обойти это? — мои коренные зубы смыкаются.
Он только ворчит про себя.
Это не может быть хорошо.
— К чему такая спешка? — спрашивает он. — У вас остался всего месяц.
— На следующей неделе мне нужно лечь на реабилитацию.