— Ну, я планирую получить от нее ответ завтра утром, даже если это будет последнее, что я сделаю.
— Что ты собираешься делать, если ребенок будет твоим?
— Кроме как напиться до алкогольной комы?
Я откручиваю красную крышку и вдыхаю аромат ликера с запахом корицы. В отличие от теплого аромата Ланы, этот заставляет мой желудок вздрагивать. Я игнорирую тошноту, потягивая напиток, жаждая облегчения, которое может дать только алкоголь.
Айрис хмыкает.
— Это даже отдаленно не смешно.
Я перестаю пить, чтобы ответить ей.
— Если она моя, то я подниму этот вопрос с дедушкиным адвокатом, когда позвоню ему завтра.
— Зачем тебе нужно поговорить с Лео?
— Есть одно... осложнение.
— Что за осложнение? — беспокойство просачивается в ее голос, заставляя меня чувствовать себя дерьмово из-за того, что я позвонил ей в первую очередь, только чтобы напрячь.
— Не беспокойся об этом, — я промямлил в конце фразы.
— Ты пьян?
— Нет, — ладно, я немного пьян, но я не хочу беспокоить Айрис своими проблемами.
Ее глубокий вздох эхом отдается в динамике.
— Я думала, что дела у тебя идут лучше.
Если под «лучше» она подразумевает, что мне лучше удается скрывать мои проблемы от всех, то да, это так.
— Оказывается, у меня праздничное настроение.
— Кэл, — удивительно, как одно слово может таить в себе столько разочарования.
Я ковыряю этикетку на бутылке.
— А чего ты ожидала? У меня сейчас кризис.
— Разве это можно считать кризисом, если для тебя это постоянное состояние? — ворчит Деклан на другом конце линии.
— Черт возьми, Айрис. Он слушал нас все это время?
— Не то чтобы у меня был выбор, когда ты звонишь в два часа ночи, — отвечает за нее Деклан.
— Мне нужна моральная поддержка.
— Или поздравления, судя по новостям.
— Ты только что пошутил, что я, возможно, стану отцом? — в мой голос вкрадывается ужас.
— Либо это, либо кричать на тебя за незащищенный секс.
— Я предпочел бы второе.
Честно говоря, я готов на все, кроме шуток моего брата о том, что я стану отцом. Я не знаю, что вызвало такую перемену в его характере, но могу только предположить, что это связано с Айрис.
Деклан шепчет что-то, что я не совсем понимаю. Айрис хихикает, прежде чем связь прерывается.
— Айрис? — я проверяю экран на предмет сброшенного вызова. Похоже, что она все еще на связи, но с ее конца линии не доносится никаких звуков.
Она отключила звук.
— Не обращай внимания. Я просто на грани психического срыва.
— Прости! Деклан хотел меня кое о чем спросить, — ее голос с придыханием заставляет меня вздрогнуть всем телом.
— Я просто позвоню тебе завтра утром, когда мой брат не будет занят тем, что заставляет тебя так говорить.
— Подожди! — она снова отключает звук, а через тридцать секунд возвращается. — Я сказала Деклану, чтобы он дал мне десять минут.
Я падаю лицом вперед на кровать, желая, чтобы падение вырубило меня.
— Не знаю, почему я решил, что позвонить тебе — хорошая идея, но я очень сожалею об этом.
— Потому что я твоя лучшая подруга, и я была тебе нужна, — она действительно воркует.
— Спорно, после последних нескольких минут этого разговора.
Она надулась.
— Мне не нравится, когда ты ворчишь. Это напоминает мне о твоих братьях.
— Извини, у меня сегодня нет радуги и единорогов. Загляни завтра и посмотри, может быть, у меня снова будет настроение остановиться и понюхать розы.
— Чем я могу тебе помочь?
— Я не уверен, что ты можешь что-то сделать. Все это превращается в большую занозу в моей заднице.
Наблюдая за тем, как мои братья борются со своими задачами, я знал, что моя будет нелегкой, но я не думал, что мой дедушка заставит нас с Ланой снова жить вместе после нашего с ним последнего разговора.
Я злюсь, что не связал все воедино раньше. Вместо этого я оттягивал неизбежное и усложнял процесс, учитывая мои ограниченные временные рамки.
И вот почему не стоит затягивать.
— Если бы продать дом было действительно так просто, то ты бы уже давно все вычистил и продал. Мы оба знаем, что ты откладывал выполнение просьбы деда, потому что тебя что-то сдерживало.
Не что-то, а кто-то.
Будильник, который я забыл выключить, заставляет меня стонать в подушку. Вкус плохих решений и дешевого алкоголя остается на языке, заставляя мой и без того раздраженный желудок вздрагивать.
Тебе не следовало так много пить вчера вечером.
То же самое я говорю почти каждое утро, когда просыпаюсь, хотя ассортимент мини-холодильника не помогает.
Вместо того чтобы зацикливаться на своем плохом выборе, я бросаю номер в мотеле и бегу в город. Поскольку я не хочу привлекать к себе лишнее внимание этим утром, останавливаясь в оживленной закусочной, я заезжаю в маленькую кофейню рядом с ратушей. В «Сердитом петухе» за стойкой суетится один-единственный бариста, принимая заказы и готовя напитки, не покладая рук.
Достаточно одного глотка из моей чашки кофе, чтобы я опустил двадцатку в банку с надписью «По шкале от $1 до $10, насколько велик ваш...?». Тот, кто написал надпись, прикрыл плохое слово эмодзи с изображением петуха. Это смешит меня, что, в свою очередь, заставляет голову пульсировать.
Бариста задыхается от резкого вдоха, и я опускаю в банку еще одну двадцатку только для того, чтобы развлечь себя тем, как покраснело ее лицо.
— Я горжусь этим, — подмигиваю я.
— Спасибо! — хмыкает она.
Я салютую ей, прежде чем выйти за дверь. Мой телефон вибрирует в кармане от нового сообщения в семейном групповом чате. Со стоном я разблокировал телефон и читаю новое сообщение от моего младшего брата.
Роуэн: Так ты выяснил, твой ли это ребенок?
Айрис никогда бы не рассказала Роуэну о моей проблеме, так что остается только один человек.
Деклан официально мертв для меня. Ублюдок.
Я: Кто говорил о ребенке?
Роуэн: Деклан рассказал новость, когда позвонил мне сегодня утром и прочитал речь о презервативах и безопасном сексе.