Я был потрясен тем, что в действительности совсем не готов к случившемуся. Самая серьезная перемена, самая значительная переменная величина в моей жизни… я знал, что она надвигается, я видел множество предзнаменований, я воспользовался всем накопленным опытом - и все же…
Сотни - нет, тысячи! - людей знали… знают, какой яркой, сердечной и радостной она была… и остается. Нэнси Пенн Монро…
Ее кории восходят к старинному роду из Вирджинии, который за много лет до Американской революции уже жил на землях, дарованных английским королем. Ее воспитали так, что она стала настоящим образцом изящной Леди с Юга: она прежде всего думала о других, всегда улыбалась, ужасалась при одной мысли о том, чтобы причинить вред другим, неизменно дарила окружающим частицы себя… Она никогда не испытывала… не испытывает к чему-либо ненависти.
По правде говоря, именно она стала основателем Института Монро. Не будь ее, не существовало бы и такой организации.
Она участвовала во всех крупных и малых обсуждениях, вносила свой вклад в любые решения, занималась множеством дел и даже нашими исследованиями - а это значит, что следы ее мыслей есть во всех достижениях и открытиях Института: в планах программ, на аудиокассетах, в буклетах и, разумеется, в сердцах тысяч наших друзей со всех уголков планеты.
После первой встречи мы почти семь лет все лучше узнавали друг друга в обычных приятельских отношеииях, а поженились, когда обоим было по двадцать три года. Нэнси испытывала интерес к сверхъестественному задолго до нашей встречи. Она была школьным учителем, преподавала музыку и давала уроки игры на пианино, занималась внутренним оформлением помещений, работала агентом по продаже недвижимости и воспитала четверых детей. Она начала писать две книги: одна представляла собой современную версию романа о Скарлетт О'Хара, а другая - произведение о постфизическом мире под названием «Гранд Нерукотворный». Несмотря на то что на столе ждали и пишущая машинка, и компьютер, обе книги остались незаконченными. У Нэнси было мало времени…
В Институте невозможио не столкнуться со следами ее работы. У самого входа, где сторожка, растут кусты и цветы - это она их выбирала. Внутреннее оформление сторожки - ее видение разработанного дизайнерами макета. Даже если пойти в сторону и подияться на холм, к выстроившимся там высоким деревьям, Нэнси по-прежнему будет рядом - зта аллея была ее идеей. Все деревья и кустарники на территории Центра были отобраны и посажены ее руками.
Большая часть того, что можно увидеть внутри всех трех корпусов Института, - душа Нэнси Пенн Монро. Ковровые покрытия, стены, столы и стулья, тарелки, столовые приборы и даже чашки - все это выбирала она. Последним результатом ее творческой мысли стала столовая в Восточном крыле Центрального здания.
По этой причине главное здание Института теперь носит имя Нэнси Пенн. Она была слишком скромной и не допустила бы такого переименования при жизни. Где она сейчас?..
Я постараюсь рассказать обо всем как можно короче. Когда у Нэнси выявили рак молочной железы, она предпочла путь традиционного лечения, подразумевающий хирургическое удаление опухоли и ряда лимфатических узлов, химиотерапию и облучение. Все эти меры несколько замедлили развитие болезни, но не смогли его предотвратить.
Через две ночи после ее ухода я решил, что уже достаточно успокоился, чтобы попытаться найти ее. И это мне удалось.
Результатом был настоящий взрыв чувств, вмесгивший в себя все вообразимые оттенки взаимоотношений двух глубоко любящих друг друта людей… они проявлялись одновременно - и нас не сдерживали оковы времени и материи. Мне стоило огромного труда заставить себя вернуться назад, а для того, чтобы прийти в себя, потребовалось еще несколько дней.
Вторая попытка, предпринятая неделю спустя, привела к такому же результату. Воздействие было слишком мощным, просто невыносимым. В надежде когда-нибудь научиться отправляться с этим, я вынужден был установить экран, который ограничивал мою нефизическую деятельность: никаких выходов на Магистраль, временный запрет на любые контакты с друзьями в той области - только путешествия к Я-»Там», Меня начинало уносить в сторону Нэнси даже во время глубокого сна, и потому барьер пришлось распространить даже на это состояние, хотя это мешало мне высыпаться.
Я столкнулся с новым испытанием, и мне предстояло внести в свою жизнь серьезные поправки. Прежде я даже не задумывался об этой возможности… Новейшее направление: могу ли я одновременно жить сразу в двух мирах? В Точке 27, рядом с Нэнси, - и «Здесь», со своими пушистыми домашними любимцами (семь кошек и две собаки), в доме, где нет больше ни одной человеческой души?
Ответа я не знал.
Тем временем голосок, исходивший от моего Я-«Там», продолжал твердить одно: «…После перехода мощные связи с материальной жизнью сохраняют только самые закоренелые «наркоманы». Ты убедился в этом сам, ты знаешь это со слов своих коллег. Чаще всего резонанс (интерес, привязанность) начинает ослабевать сразу после перехода - у одних быстрее, у других медленнее, но это факт. На это указывают все твои познания, если не считать довольно редкого феномена «привидений». Так случится и с тобой, какой бы притягательной ни была твоя замечательная личность…