Зачем нужна такая потребность во всеобщем объединении? Чтобы мы могли стать поистине Едиными, Полными, а затем вернулись к Творцу с драгоценными подарками переживаний и любви. Только тогда мы как единое целое сможем вернуться и пройти в Проем.
Что будет потом? Неизвестно.
Судя по всему, момент ухода человечества с Земли назначен примерно на тридцать пятое столетие по нашему летоисчислению.
Но мы не сможем уйти, пока не соберем все части всех Я-«Тамг, которые входят в наше скопление, – а это очень трудная задача. Это значит, что нам всегда нужно быть в полной готовности прийти на помощь тем своим частям, которые замирают в растерянности и страхе, покидая физический мир, или проваливаются сквозь трещины в системах представлений, где долго томились в заключении. Насколько я понимаю, моя роль заключалась в ускорении этого процесса. Эту Истину нужно было включить в нашу деятельность и методы обучения. Прежде я сам не осознавал, для чего предназначалось и то, и другое. Я не отдавал себе отчета и в том, что наши методы и приемы совершенствования человеческого сознания в действительности могут содержать в себе и некий Сигнал, который пробуждает и привлекает тех, кто входит в другие Я-„Там“ из нашей группы. Интересно, сколько членов моего скопления было среди тысяч добровольцев, участвовавших в наших программах? Узнать это невозможно, остается только гадать.
Наши программы уже более пятнадцати лет приносят людям практические знания о том, что происходит на самой границе мира пространства-времени. Окончательным испытанием должны были стать методы пересечения этой границы и накопления знаний об Основе. С ложность заключалась в том, что такой переход нужно было сделать очень точным, чтобы Основа стала настоящей Истиной, а не просто представлением, а этого можно добиться только при личных переживаниях.
Я должен был начать с Истин. С точки зрения большей части Человеческих Разумов, то, что я называю подьемом на Магистраль, выглядит обычной физической смертью. Эти подъемы выводят людей за пределы их собственной карты Познанного, а на Магистрали есть множество противоречивых дорожных знаков.
В нашей культуре очень мало сведений о смерти и о том, что происходит после нее. У каждого человека могут быть свои собственные предположения и догадки, но это не Истины. Нам известно только одио: рано или поздно мы и наши близкие умрем. Вот и все знания – и это вызывает страх, Положение осложняется тем, что практически все наши познания и научные исследования сосредоточены на физической материи и мире пространства и времени. Наша завегная мечта заключается в том, чтобы узнать об этом мире все до мельчайших подробностей. Корни такого стремления уходят в те времена, когда подгоняемое инстинктом выживания человечество отчаянно пыталось сохранить себя в неблагоприятных условиях. Этот основополагающий мотив до сих пор руководит нами, хотя сейчас он скрыт под огромным слоем прочих побуждений.
Что касается вопросов физической смерти, то в этом отношении наши науки тоже могут предоставить лишь те подходы, которые так или иначе связаны с материей. В частности, мы всегда пытаемся найти для Неизвестного какую-то систему измерений.
Если мозг не проявляет электрической активности, если в организме не происходит химического обмена веществ, если тело не способно совершать физические движения – то, по нашему мнению, в нем не происходит Ничего. По этой причине смерть также понимаегся как Ничто. Если же спросить, исчезает ли Человеческий Разум, когда в мозге прекращаются электрохимические реакции (подобно тому, как при отключении тока вокрут электромагнита тут же исчезает магнитное поле), то ученые, скорее всего, ответят утвердительно. Однако вы можете продолжить свою мысль и сказать, что в действительности магнитные поля не исчезают полностью, они оставляют довольно заметные следы в окружающей чувствительной материи – можно ли продолжить аналогию в отношении человеческого разума? „Разумеется, – ответит ученый, – с людьми происходит то же самое: они продолжают жить в памяти близких и в тех рукотворных вещах, которые создали за свою жизнь, то есть в своей работе, своих книгах, домах и так далее. Но это все“.
Легко понять, почему многие ученые и врачи открыто принимают позицию нигилистов или атеистов. Вопреки таким убеждениям, многие из них испытывают давление культуры, сокровенных надежд и чувства вины, которые заставляют их верить в необходимость выживания вида. Более того, ученые и врачи становятся неосознанными участниками хищнического механизма Мира Земной Жизни, и в этом смысле не реже других подгоняют имеющиеся сведения к собственным инстинктам.
Несмотря на это, некоторые великие ученые уже пришли к выводу о том, что человек – не просто материальное тело; во всяком случае, наш разум представляет собой нечто большее, чем просто электрохимические реакции в мозге.
В итоге, огромные пласты накопленных научных знаний просто непригодны для любого направления, которое пытается извлечь Нечто из Ничего, – и потому нам придется с неохотой отказаться от науки. Почти все научные достижения целиком и полностью связаны с Миром Земной Жизни, пространства и времени и, следовательно, применимы только в этих границах.
Что касается религии и философии, то они тоже не принесуг большой пользы. Религиозные течения долгие тысячелетия пытаются вызвать у нас веру в жизнь после смерти. В попытках помочь своим последователям достичь стадии постижения Истин, религии разработали огромное число практических приемов, но лишь немногие из них можно назвать более или менее удачными.
Итак, мы возвращаемся к личному опыту. Если бы каждый человек имел возможность пересечь черту, погрузиться в так называемое Ничто, вернуться назад и описать увиденное в доступных, не искаженных системой представлений понятиях, это со временем привело бы к глобальному постижению Истин и исчезновению всякого страха перед смертью. Все было бы замечательно – но пока мы не знаем, как это осуществить.
И все же остается вероятность того, что каждый из нас уже занят такими путешествиями, просто не помнит об этом.
Если бы я без тени сомнений знал, что произойдет после смерти, такое понимание полностью изменило бы мои взгляды на мир. Я старался бы прожить эту жизнь во всей полноте и не обращал бы внимания на зловещую тень, мелькающую за левым плечом, – на призрака, который шепчет: „Один неверный шаг – и пришел твой час!“ Если бы мы понимали, что каждый имеет возможность уйти из этой жизни, когда будущее, по его мнению, не сулит ему ничего светлого, – как преобразилась бы наша жизнь! Если бы мы твердо знали, что наша любовь продолжается за границами Мира Земной Жизни, пространства и времени, что мы обязательно встретимся с близкими, любимыми людьми после расставания в этой жизни, – какое чудесное чувство свободы окрыляло бы все человечество!
Глава 17
Хлопоты, заботы…
Я со всей тщательностью изучил те немногие сведения, какие можно найти на тему жизни за рамками Мира Земной Жизни, и в итоге решил, что остается единственный путь: обратиться к личному опыту. Теперь предметами моих поисков было что-то вроде „страхования от смерти“, а обстоятельства личной жизни складывались так, что мне нужно было найти искомое как можно скорее. Мое Ядро подсказывало, что это не так сложно, как кажется. Стараясь ие забывать об этом, я погрузился в поиски.
Существовала небольшая группа хорошо знакомых мне людей, с которыми я вступал в общение во виетелесном состоянии уже после их ухода из физического мира. К их числу относился и мой отец, который скончался после целого года невыразимых мучений вследствие инсульта. Во время одного виетелесного переживания я встретил его в крохотной комнатке с единственным окном – судя по всему, там он приходил в себя после случившегося. Он встретил меня очень сердечно. Кроме того, среди таких людей был мой друг, инженер Чарли. Он умер от сердечного приступа, а позже я отыскал его в хижине на берегу океана. Был мой напарник по исследованиям и полетам, Агню. Через несколько месяцев после того, как он разбился на самолете, я навестил его в каком-то месте, напоминающем исследовательскую лабораторию, где он восторженно рассказывал мне о своих новых идеях. Был Дик, мой друг-врач, который скончался от рака кишечника. Когда я увидел его во внетелесном состоянии, он выглядел совсем молодым и оживленно беседовал в каком-то учреждении с двумя незнакомыми людьми.