— Чтобы вы не переживали за свое самоуправство и за то, что послушали меня…
Экран полыхнул ярким желтым светом, но выдержал, лишь на мгновение его жужжание поднялось до басовитых нот и опять стало прежним. Снизу послышались испуганные крики, а он медленно встал со стула:
— Впрочем, я думаю, что наказывать вас будет некому…
В тибе резко потемнело, и логгер-управитель включил свет. В окнах клубилась пыль, время от времени по экрану пробегали разводы, время от времени вспыхивали яркие огни, когда в перестроенную поверхность ударялись обломки зданий или камни…
— Только что нас накрыла ядерная боеголовка. Чемье больше нет.
— К-как нет?!
Он махнул рукой в сторону окна:
— Сами смотрите. Правда, придется подождать, пока пыль осядет…
В это время огненный протуберанец буквально растекся по экрану, окатив кокон до самой крыши. Кто-то внизу завизжал, кто-то заплакал. Александр уселся обратно на стул:
— Есть вопросы?
Аль Айири первой открыла рот:
— Откуда у тебя это?
Обвела вокруг рукой. Человек улыбнулся:
— Помнишь, кто учился с нами половину сезона Плача?
— Снимаю вопрос.
Опустила она на мгновение голову, потом опять вскинулась:
— А…
— Подожди немного, Лейа. Сейчас, девочки, все идем вниз. Проверяем наличие студентов и составляем список. Если есть раненые — гнать сюда. Поможем. У меня тут аптечки и еще кое-что. Так что никто не умрет. Питание и вода имеются в достатке. Хватит на всех…
Тиб снова тряхнул, и снизу опять послышались испуганные крики. Уперся взглядом в первокурсницу:
— Имя?
— Муай аль Тенне, ююти. Староста группы «Захри».
— Молодец, Муай. Другим с тебя надо брать пример, не растерялась, среагировала сразу.
— Спасибо, ююти.
Девушка слабо улыбнулась:
— Мне пришлось в детстве побывать под бомбежкой… Мой клан с Юзона.
— Понятно. Ладно, девчата. Вот вам…
Выдвинул ящик стола, высыпал горсть самописок и блокноты:
— Переписываем своих, потом тех, кто не из групп, смотрим раненых, затем думаем, что нам делать дальше. Силовое поле нас защитит, так что бомбардировка нам не страшна.
Хотел добавить, если только не сбросят десант, но не стал пугать народ. В конец концов, им и так сейчас… Махнул рукой:
— Все. Идите. И — всех пострадавших сюда…
Купол поля вновь вспыхнул ярким светом, опять взревели эмиттеры. На этот раз гул возвращался к норме куда медленней, и Александр понял, что рвануло совсем рядом…
— Мажордом, поднять наверх вооружение и броню.
— Исполняю.
Ни на что не надеясь, вытащил из кармана коммуникатор, попытался набрать номер — тщетно. Аппарат был мертв… В входе появилась тонкая фигурка, нерешительно замялась на пороге. Вскинул голову:
— Ты чего? Заходи.
Девушка поклонилась, потом подсеменила к нему.
— Что у тебя?
Она чуть прикусила нижнюю пухлую губу, затем осторожно стала заворачивать рукав форменного фаири. Увидев длинную резаную рану, Кузнецов едва не присвистнул — ого!
— Садись.
Вытащил из тумбочки аптечку, приложил к ране. Аппарат сразу загудел, замигал индикаторами. У саури начали округляться глаза, рот открылся, но он успел рявкнуть:
— Молчать! Это кибернетический лекарь. Сейчас обработает твою рану и даже шрама не останется.
— Айе…
Выдохнула та изумленно, забыв об испуге. Покосилась на медленно ползущий по руке овал аптечки. Щелчок. Аппарат убрал ножки, отвалился от аккуратно зашитой раны, заклеенной биопластырем.
— Все. А ты боялась. Давай следующего.
Девушка торопливо вскочила, коротко поклонилась, выбежала со счастливым лицом из комнаты…
…Еще пришлось подлечить пять саури. Основное — резаные раны от разлетевшихся витражей, но таких больших, как у первой, больше не было. Мелочевка, можно сказать. Ну и один вывих. Тут пришлось вызвать на помощь киберов, и те быстро справились с вправлением сустава. Тем временем девушки составили список уцелевших. Получилась сборная солянка: все три курса, и даже один профессор, точнее, профессорша из новеньких. Если бы не Александр не узнал о статусе девушки, бывшей буквально да два года старше его, никогда бы не поверил, приняв ту за старшекурсницу. Потому что выглядела саури очень молодо. Впрочем, и будучи таковой. В его дела педагог не вмешивалась, скромно сидя на стуле в кабинете и заинтересованно оглядываясь по сторонам, благо посмотреть было на что. Тут и ударная человеческая установка, и развешанные на стенах инструменты и картины, да и сама обстановка помещения, тоже очень непривычная на взгляд кланов. Решив первоочередную задачу, человек принялся за остальное. Прежде всего, затребовав от мажордома сведения по обстановке за стеной силового поля. Сведения поступили неутешительные — уровень радиации нарастал с угрожающей скоростью. Похоже, нападавшие не жалели боеприпасов, желая превратить планету в обугленный шарик. То, что официально целью этой войны должен был стать тотальный геноцид, Александру было известно. Но одно дело — представлять это как-то теоретически. Другое — оказаться под ядерной бомбардировкой своей собственной персоной. Земля непрерывно вздрагивала, пыль заволокла воздух, скрывая свет местного солнца. Снаружи быстро холодало, и логгер-управитель запустил системы отопления. Впрочем, энергии было в избытке, и дополнительный расход человека не напрягал. Хватало на все. Хуже было с едой, но на месяц собравшимся хватило бы гарантированно. Впрочем, столько сидеть на одном месте Александр не собирался — либо враг уйдет сам, либо, точнее, скорее всего, придут наши и отгонят. Или уничтожат. В любом случае, безнаказанной эта бомбежка не останется. Ну а как только на орбите Чемье появятся наши корабли, он даст сигнал бедствия, и их эвакуируют. Правда, будет сложно из-за радиации, но, насколько он может судить по непрерывно меняющимся данным, коалиция использует боеголовки с быстро расщепляющимися изотопами. Но пока это лишь догадки. Все станет ясно к утру. Сектор обстрела быстро смещается, взрывы уже не так близко от бывшего учебного городка, уходя к югу. Так что можно надеяться на лучшее. Оторвался от списка, взглянул на послушно замерших на стульях старост и профессоршу, улыбнулся, что сразу успокоило присутствующих саури:
— Что же, девочки и девушка, можно сказать, что нам повезло. Мы остались живы. Сейчас в тибе сто два разумных, из них мужского пола, кроме меня, двое. Один первокурсник и один второкурсник, остальные — дамы. Сложная ситуация, но ничего серьезного или проблемного я не наблюдаю. Пока распорядок дня следующий: в двенадцать часов — обед. В девятнадцать — ужин. Экономить на продовольствии не стоит. Еды у меня полно, хватит на всех…
Лукаво прищурился:
— И кофе тоже.
Кивнул вскинувшей привычно руку аль Айири:
— Что, Лейа?
Та негромко спросила:
— Как думаешь, нас спасут?
И сразу четыре пары светлых глаз присоединились к ее.
— Разумеется. Даже не сомневаюсь. Скажу больше — скоро, очень скоро, может, даже завтра, на орбиту Чемье выйдут корабли Объединенного Флота, и напавшим придется ответить за все.
— Ты так думаешь?
Это вмешалась юили профессор.
— Я это знаю. Русские своих не бросают. Так что нам тут недолго сидеть. И боятся нечего. Силовой экран рассчитан даже на полное разрушение планеты и выдержит и не такое. Так что ваша задача, девочки и девушки, чтобы народ оставался спокоен и не впадал в крайности. Паника в замкнутом пространстве — страшная вещь. Пусть старшекурсники расскажут молодежи об университете и его традициях, поделятся своими впечатлениями, помогут друг другу привести себя в порядок. Если что необходимо, спросят у сервис-киберов или мажордома. Главное, всем найти какое-нибудь занятие. Чтобы никто не сидел без дела. Именно оно приводит к самому плохому.
В комнате воцарилась тишина. Потом первокурсница Муай задала вопрос, который волновал всех:
— А как думаете, ююти, кто-нибудь еще уцелел? Из студентов?
Неприятный вопрос. Но…
— Не знаю. Если у кого-нибудь в тибе было убежище, или хотя бы силовой экран, то вероятность имеется. А если нет… Боеголовки данного типа считаются «грязными».
— Грязными?
Удивленно переспросила староста параллельной группы, и он кивнул:
— Да. Хотя после взрыва радиация спадает буквально за сутки, но и поток поражающих факторов превосходит обычные ядерные заряды на порядок. Фактически, если бы не экран…
Ткнул пальцем в желтоватую стену пузыря силового купола.
— Мы бы уже были все мертвы. Без исключений.
— Кто ты на самом деле Аалейк?
Безапелляционный тон профессорши заставил его на мгновение напрячься и вновь расслабиться.