Александер извинился, но это не помогло.
– Послушайте, молодой человек. – Баннистер с достоинством повернулся к нему, и свет лампы упал на его лысину. – Я скажу вам кое-что, и это, надеюсь, пойдет вам на пользу. Вы только что окончили ваше учение и пока еще не знаете, что все, чему вас там учили, не применяется на практике.
– Но это не просто теория, – горячо возразил Александер. – Доказано, что антитела в крови беременных женщин иногда невозможно обнаружить с помощью только физиологического раствора или протеина.
– Ну и часто такое случается? – Баннистер спрашивал так, будто заранее уже знал ответ.
– Нет, очень редко.
– То-то и оно. – И Баннистер не стал дальше слушать. – Прочтете мне лекцию в другой раз. – Сняв халат, он протянул руку за пиджаком, висевшим за дверью.
Понимая, что его доводы не убедят Баннистера, Александер тем не менее сделал еще одну попытку:
– С этой пробой работы не так много. Я с удовольствием возьму это на себя. Мне только нужна сыворотка Кумбса. Разумеется, анализ будет стоить немного дороже.
В этих вопросах Баннистер чувствовал себя особенно уверенно и знал, чем бить противника.
– О, Пирсон будет в восторге! – язвительно воскликнул он. – Все, что касается увеличения расходов, для него что красное полотнище для быка.
– Неужели вы не понимаете? – Александер не заметил, как повысил голос. – Результаты двух анализов могут быть отрицательными, и вместе с тем кровь матери может оказаться несовместимой с кровью ребенка. Вы можете погубить новорожденного!
– Довольно! – Баннистер уже рассвирепел. – Пирсон не собирается здесь что-либо менять, особенно если это стоит денег. – Баннистер несколько сбавил тон: оставалась одна минута до пяти, он не любил задерживаться и хотел как можно скорее покончить с этим разговором. – Послушайтесь меня, мы не врачи, мы всего лишь лаборанты и делаем то, что нам приказывают.
– Но это не значит, что я не должен думать. Я хочу, чтобы анализ крови моей жены был сделан со всей тщательностью. Разумеется, вам до этого нет дела! Но для нас ребенок, которого мы ждем, слишком много значит.
– Что ж, идите к Пирсону и скажите ему, что вам не нравятся наши порядки. – И Баннистер, взглянув на часы, вышел, оставив Александера одного в лаборатории.
Глава 12
Карл Баннистер разбирал бумаги на столе доктора Пирсона, когда раздался стук в дверь и в патологоанатомическое отделение вошел доктор Коулмен.
– Доброе утро, – произнес он.
Старший лаборант с удивлением посмотрел на вошедшего – так рано сюда никто не заходит, всем известно, что Пирсон появляется не раньше десяти.
– Доброе утро, – не очень любезно ответил Баннистер. По утрам он был особенно раздражителен. – Вы к доктору Пирсону?
– Очевидно. Я доктор Коулмен. С сегодняшнего дня я здесь работаю.
Это было столь неожиданно, что Баннистер, бросив бумаги, выскочил из-за стола.
– Прошу прощения, доктор! Я не знал. Правда, я слышал, что вы должны приехать, но не думал, что это будет так скоро. Увы, доктор Пирсон будет часа через два, не раньше.
– Разве он не ждет меня? – осведомился Коулмен. На лице Баннистера появилось подобие улыбки, которая могла означать все, что угодно: и известное снисхождение к слабостям Пирсона, и намек на то, что Коулмен тоже, если захочет, может приходить позднее. Затем, вспомнив, что он еще не представился, торопливо произнес:
– Карл Баннистер, старший лаборант. – Коулмен пожал протянутую руку. – Если хотите, я могу показать вам лабораторию.
Коулмен колебался. Возможно, лучше подождать доктора Пирсона, но тогда придется потерять целых два часа.
– Ну что ж, если вы не очень заняты,. – согласился он.
– Работы, разумеется, у нас всегда хватает, доктор, но я почту за честь уделить вам время. – Голос Баннистера был откровенно подобострастным. – Прошу вас сюда. – И, открыв дверь в лабораторию серологии, он пропустил Коулмена вперед.
Джон Александер сидел за центрифугой, куда только что поставил пробирку с кровью.
– Это Джон Александер, лаборант, – представил его Баннистер, – он работает у нас недавно. Можно сказать, еще желторотый юнец в нашей профессии, не так ли, Джон? – Баннистера буквально распирало от чувства собственной значимости.
Коулмен подошел к лаборанту и протянул ему руку:
– Доктор Коулмен.
– Так вы и есть наш новый патологоанатом? – Александер с интересом посмотрел на Коулмена.
– Да. – Коулмен обвел взглядом лабораторию. Многое же здесь придется модернизировать. Он заметил это еще в прошлый раз, когда впервые побывал в больнице Трех Графств. – Чем вы сейчас занимаетесь?
– Исследование крови на сенсибилизацию. И по странной случайности это кровь моей жены.
– Вот как! – Молодой лаборант произвел на Коулмена куда более приятное впечатление, чем Баннистер. – Беременность? Большая?
– Пять месяцев, – сказал Александер, продолжая внимательно следить за центрифугой.
Коулмен обратил внимание на то, как быстро и четко он работает – ни одного лишнего движения.
– А вы женаты, доктор? – вдруг вежливо осведомился Александер.
Коулмен отрицательно покачал головой. Ему показалось, что Александер хотел еще что-то сказать, но передумал.
– Вы что-то хотели спросить?
Джон Александер ответил не сразу, словно раздумывая:
– Да, доктор.
Пусть это грозит ему неприятностями, но он должен высказать свои сомнения. После вчерашнего спора с Баннистером и той взбучки, которую задал ему Пирсон, он решил было оставить все как есть и не говорить больше о пробе по Кумбсу.
– Я хотел уточнить у вас кое-что относительно процедуры исследования крови, – сказал Александер.
Баннистер, до того молча стоявший в стороне, однако внимательно прислушивавшийся к разговору Коулмена с Александером, не выдержал.
– Послушай, если ты опять о том же, выбрось это из головы, – грубо прервал он Александера.
– А в чем дело? – сдержанно полюбопытствовал Коулмен. Но старший лаборант уже принялся отчитывать Александера:
– Не успел появиться новый доктор, как ты морочишь ему голову всякой ерундой. Хватит об этом, понял? – Затем, повернувшись к Коулмену, со снисходительной улыбкой пояснил:
– У него пунктик, доктор. А теперь, если хотите, мы пойдем в гистологию, – попытался он увести Коулмена.
– Одну минуту. – Коулмен обратился к Александеру:
– Если это касается работы, я готов вас выслушать.
– Мой вопрос непосредственно связан с тем исследованием крови, которое я сейчас провожу, – начал Александер. – Видите ли, у моей жены отрицательный резус-фактор, а у меня положительный.
– Это случается довольно часто, – улыбнулся Коулмен. – В чем же проблема? Результаты пробы, надеюсь, отрицательные?
– Все дело именно в пробе, доктор.
– То есть? – Коулмен никак не мог понять, что же так волнует лаборанта.
– Я считаю, что мы обязаны кроме обычных проб с физиологическим раствором и высокомолекулярным белком проверить также реакцию на сыворотку Кумбса, – взволнованно сказал Александер.
– Само собой разумеется, – продолжал недоумевать Коулмен.
– Что вы сказали, доктор? Будьте добры, повторите еще раз.
– Пожалуйста. – Коулмен по-прежнему не понимал причины волнения Александера и весь этот странный разговор. Лаборант просил его повторить элементарную истину, известную любому серологу. Зачем?
– Мы не делаем пробу по Кумбсу, – словно отвечая на его вопрос, сказал Александер и посмотрел на Баннистера. – Сыворотка Кумбса при исследованиях крови на сенсибилизацию у нас не применяется.
Коулмен подумал, что он ослышался. Александер ошибается, он работает здесь недавно и, по-видимому, что-то перепутал. Но в тоне Александера были неподдельное волнение и искренность.