Я рассчитывал добраться до Судиславля часов за шесть – шесть с половиной. Тогда у нас будет еще полтора часа в запасе. Этого времени должно было хватить, чтобы совместными усилиями осмотреть предполагаемое место встречи и соответствующим образом подготовиться к ней. Затянувшийся выезд из столицы входил в мои расчеты. Не в первый раз приходится выезжать из Москвы, и потому ситуацию я знал.
Чем дальше от Москвы, тем больше ускорялось движение, и скоро стало вообще возможно не ползти, а ехать.
ГЛАВА 2
Дома я опять не ночевал.
Утром позвонила жена. Она у меня понятливая, и соображает, что такое горячие деньки.
– Устал?
У меня в кабинете сидели пять офицеров. Тоже домой никто не поехал. Когда там, в Чечне, разворачивается операция, тем, кто ее разрабатывал, не до отдыха.
– Слегка. Но у меня в кабинете раскладушка есть. Я пару часов поспал… – соврал я. Никакой раскладушки у меня не было, и спать можно было только на рабочем столе, чего я себе никогда, кстати, не позволял. Но со сном и сонливостью я умею бороться простым усилием воли, и потому несчастным, если не высплюсь, себя не чувствую.
– Когда приедешь?
– Когда освобожусь. Может быть, не сегодня.
Она вздохнула.
– Ладно. Буду ждать. Пару часов выберешь, приезжай. Рядом ведь, не в Чечне сидишь.
Я положил трубку.
Сегодня не в Чечне… До дома от управления добираться двадцать минут на общественном транспорте. И можно успеть за два часа и перекусить, и часик вздремнуть. Но я хорошо знаю, что подобное расслабление к хорошему результату не приводит. И выспаться не успеешь, и рабочий ритм потеряешь. И это независимо от того, в Москве находишься или на Северном Кавказе.
Я оставался между Москвой и Северным Кавказом, поскольку постоянно мотался туда и обратно, но числился постоянно находящимся там. И даже командировочные мне выплачивали постоянно, чтобы не переоформлять документы по нескольку раз за неделю. Так вот оно получилось, что стандартная полугодичная командировка на Северный Кавказ растянулась для меня на два с половиной года, и неизвестно было, когда она закончится, а самое главное, неизвестно было, чем она закончится. Обычно полугодичные командировки жестко не привязываются к какому‑то конкретному мероприятию. Ситуация стандартная. Группы прибывают, и их используют по мере необходимости. В нашем случае было сделано исключение. Нам просто дали срок: за полгода найти и уничтожить Ваху-Взрывателя. Если бы справились раньше, группу не стали бы держать в Чечне. Но сказать легче, чем сделать.
Мы, может быть, и сумели бы справиться с задачей, если бы не этот трагический случай с расстрелом автомобиля, в котором оказались мирные жители, в том числе две женщины и два ребенка, один из которых погиб. А потом следствие, судебное разбирательство, один суд, второй суд, подготовка к третьему – и во всем этом я был обязан участвовать, как командир группы, проводившей эту злополучную операцию. При этом никто с меня не снял ответственности за невыполненное задание, и группа по‑прежнему дислоцировалась в Чечне, по‑прежнему занималась поиском Вахи-Взрывателя, который свою деятельность не оставил, только стал работать более осторожно да и, пожалуй, реже демонстрировал уже привычную людям наглость. В составе группы время от времени проводили пятидесятипроцентную ротацию. Одни убывали, другие прибывали, чтобы потом снова поменяться местами с первыми. Посторонних в группу старались не включать. И только трое не подлежали ротации – капитан Павел Беклемишев, старший лейтенант Вадим Корчагин и старший прапорщик Вальтер Хост. До вынесения приговора лишить их звания и уволить из армии никто не имел права. Они числились на службе, только жалованье теперь получали не в финчасти общим порядком, а у меня лично из рук в руки.
Перед первым судом всех троих взяли под стражу. Причем в следственном изоляторе держали по отдельности, в камерах с уголовниками. Хорошо хотя бы то, что не посадили в одну камеру с кавказцами, иначе там мог бы произойти ненужный конфликт. Следственные органы у нас любят такие эксперименты. Я сам разговаривал со старшим следователем по особо важным делам полковником Артуром Юрьевичем Розовым, который вел дело наших парней, и предупредил, что если парней посадят вместе с кавказцами, будет кровь, и в организации этой провокации спецназ ГРУ обвинит именно его. Полковник Розов обещал проследить, чтобы такого не случилось. На него у меня надежды было мало. Он вообще показался мне надутым индюком, осознающим в мире единственную вещь – собственную важность. Но мой аргумент на старшего следователя впечатление, видимо, произвел. Зачатки какого‑то конфликта в следственном изоляторе все же появились, но были быстро ликвидированы вмешательством Артура Юрьевича.