Макс уже ныл, что солнце спрячется, хотя на небе не было ни облачка.
Федор сидел на табуретке и на обращения к нему отвечал невпопад.
Наконец собрались.
Но только вышли из калитки, как Клавдия вспомнила, что не захватила шлепанцы.
— Да без шлепанцев обойдешься, — сказал Федор. — Возвращаться не к добру.
Но Клавдия в приметы не верила.
Шлепанцы долго не находились. Оказалось, они забрели в самый дальний угол под кроватью.
— Ма, там тебя какой-то дядька спрашивает.
«Водитель, — подумала Клавдия. — Торопится».
— Ну пригласи.
Клавдия не хотела разговаривать при детях.
Ленка выбежала из дома.
Клавдия уложила шлепанцы в сумку, а когда подняла голову, подумала, что сошла с ума.
Перед ней стоял Малютов.
— В-владимир Иванович? — заикнулась Клавдия.
Тот мешком свалился на табуретку, губы у него задрожали, а на глазах появились настоящие слезы.
— Клавдия, Клавдия Васильевна, спасите, — прохныкал он.
— Ма, ты скоро? — влетела Ленка. — Ой, извините.
Клавдия вышла на крыльцо.
— Так, идите без меня. Я попозже приду, — скомандовала она.
Федор деловито кивнул и увел детей.
— Что случилось, Владимир Иванович? — вернулась Клавдия.
— Меня хотят убить.
— Кто?
— Неважно.
«И есть за что, — подумала Клавдия. — Сама бы тебя убила, сволочь».
— В мою машину стреляли. Меня преследуют, меня нашли даже на квартире Шевкунова. Клавдия, я, как заяц, как волк, — поправился Малютов. — Клавдия, помоги.
— Паратов?
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю. Он меня тоже в охотники вербовал.
Малютов вскочил на ноги, сунул руку в карман и вынул пистолет.
— Я буду стрелять!
— В кого стрелять, Владимир Иванович? Я вас убивать не собираюсь. Это вот вы меня пытались, — она показала на синяк. — А я никого в жизни не убила, Бог миловал, думаю, и не придется. А пистолетик положите. Вот сюда, на стол.
Малютов послушно положил пистолет.
— И давайте сядем.
Они сели, Малютов подпер лоб руками.
— Единственным я могу вам помочь, Владимир Иванович, арестовать вас, — сказала Клавдия.
— Нет.
— Тогда — вот вам Бог, а вот порог — бегите.
— Я в тюрьму не пойду.
— Я это уже поняла. Больше ничем помочь не могу.
— Ты знаешь, что такое тюрьма? — вскричал Малютов и тут же осекся.
— Знаю, — Клавдия кивнула. — Жить можно. Я прослежу, чтобы вы жили.
— Ты не сможешь, они, знаешь, они везде, они…
— Они вас не тронут, если вы выложите все и сразу.
— Что все?
— Владимир Иванович, я хотела на озеро пойти, погода прекрасная. Мне сейчас неохота в прятки играть. Все — это все.
Малютов снова опустил голову на руки. Его поза сейчас красноречиво выражала тяжелое раздумье.
Вот странная штука. Еще десять минут назад Клавдия думала о Малютове, как о мерзкой твари, которую раздавить — только облагодетельствовать человечество. Но сейчас перед ней сидел жалкий и слабый человек, даже ударить которого нельзя было.
— Но ты гарантируешь? Ты меня не предашь?
Клавдия не ответила.
— Скажи мне, я буду жить?
— Не вечно, — констатировала Клавдия. — Но за ближайшее время я ручаюсь.
— Хорошо, я согласен. Я согласен, слышишь, Клавдия? Я все выложу, все. Они у меня попляшут.
— Вот и хорошо. Правда, давно вам собиралась сказать, люди пляшут от радости, а не от злости.
— Прекрати! — взвыл Малютов. — Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит?!
— Явно не исторический момент в масштабах человечества, но для вас… Радоваться надо, Владимир Иванович. Чистота — это радость. Извините за сентенции. Сейчас посидите тут, а я вызову машину.
— У меня мобильник, — достал из кармана телефон Малютов.
— Не надо, машина на въезде.
— Паратова?
— Да. Но поедем мы не к нему, а к нам, в городскую. Посидите. Вот зелени поешьте, этого в тюрьме не дают.
— Ты еще можешь смеяться, — обиженно проговорил Малютов.
— Да уж наплакалась, — махнула рукой Клавдия и вышла из дома.
Машины не было.
Клавдия несколько раз оглядела короткую дорогу, где она оставила «мерседес», — нет машины.
«Может, поехал поесть. Неловко получилось. Надо было пригласить человека. Ну ничего, подождем. Или вызовем, действительно, свою машину».
Но ни того ни другого Клавдия не сделала.
Ирина видела, как Дежкина вышла из душа, как разговаривала с мужем, как потом всей семьей они стали собираться, очевидно, на озеро.
Она устроилась в садике напротив дома.
Сейчас выходить ей было вовсе не нужно. Она ждала.