Все разъяснения потом. Сейчас ждать.
А ждать пришлось совсем недолго.
Сначала семья вышла из дома, а потом, когда Клавдия вернулась, прямо из-за соседнего куста выскочил Малютов и побежал, пугливо озираясь, к калитке дачи Дежкиных.
Ирину он не заметил чудом.
А она чуть не вскрикнула. Не от испуга, а от неожиданности. Вот уж кого она здесь увидеть не ожидала.
Потом Клавдия отправила семью на озеро, а сама снова скрылась в доме.
Никого не было с полчаса.
Потом Ирина видела, как Клавдия побежала к дороге. Ну да, там ведь осталась машина.
Вернулась Клавдия ни с чем.
И Ирина уже собиралась выйти из укрытия, как сначала услышала шум мотора, но не «мерседеса», а нашего, российского автобуса, а потом увидела и сам автобус — окна в нем были забраны полосками железа.
Ирина слишком хорошо знала эти машины, чтобы ошибиться, — ОМОН.
Следом подъехал и «мерседес». А быстро они. Впрочем, за Малютовым, очевидно, следили от самой Москвы. А здесь решили брать.
Ой, а брать ли?
Может, собираются сразу все проблемы решить? Как удобно!
Автобус не доехал до дома Клавдии метров сто. Но омоновцы не выходили.
А из «мерседеса» вылез Паратов.
Малютов заметался по комнате, и Клавдии пришлось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть.
— Сидите спокойно. На людях они ничего с вами не сделают. Я сама поговорю с Паратовым.
И она вышла на порог.
— Ну, Джеймс Бонд, такого быстрого результата даже я не ожидал, — шел к крыльцу, улыбаясь, Паратов.
— Еще раз здравствуйте, Михаил Михайлович.
— Привет.
— Ну и охрана у вас.
— Это не охрана, Дежкина. Это за Малютовым.
— Можно было и армию позвать.
— Действительно, многовато народу.
— Хорошо, мы сейчас соберемся. Я поеду с вами.
— А вот это совсем не обязательно.
— А вот это обязательно, — сказала Клавдия. — Иначе вы Малютова не получите.
— Ты с ума сошла, Дежкина? Мы его получим, и на тебя не поглядим. Ты хоть подумала, что ты одна?
— Ну почему же, Михал Михалыч, Клавдия Васильевна совсем не одна.
Клавдия удивленно обернулась на мужской голос.
Из-за дома вышел парень. Встал рядом с Клавдией на крыльцо.
— Меня Андреем зовут, — представился он, — хотя ваша подруга знает меня как Вадима.
У Паратова перекосилось лицо.
— Вы что, в игры тут со мной играете? Я не посмотрю, что ты фээсбэшник. Да вас двоих сметут мои ребята…
— Нас трое! — закричала, перебегая дорогу, Ирина. — Трое нас! Как мушкетеров!
— Цирк, — криво ухмыльнулся Паратов. — Ну-ка, с дороги.
— А ты что подумала? — спросила Ирина, беря Клавдию за руку.
— Прости.
— Нет, я тебя ни за что не прощу, если ты решила…
— Я дура, — сказала Клавдия.
Они стояли на крыльце, закрывая вход в дом. А в этом доме сидел и трясся от страха преступник, которого они все последнее время пытались поймать за руку, которого, может быть, мечтали даже убить.
— Так, ребята! — обернулся к омоновцам Паратов. — За дело.
Из автобуса нехотя высыпали омоновцы. Автоматы на изготовку.
— Михаил Михайлович, мы не уйдем, — сказал бывший Вадим. — Остановите людей. Вы же не станете стрелять среди бела дня.
— Я не стану?
— Погоди, — шепнула Ирине Клавдия. — А как же снайпер?
— Снайпер — это наш человек. Он не в вас должен был стрелять, а в оперативников, если бы они, не дай Бог, вздумали чего, — пояснил фээсбэшник.
Паратов отошел от калитки, чтобы пропустить омоновцев.
Андрей, Клавдия и Ирина взялись почему-то за руки. Смешно и страшно.
— Пропустите их, — сказал Паратов, — последний раз прошу.
— Даже не просите, — почему-то игривым голосом ответила Ирина.
— Вперед.
Клавдия невольно зажмурилась. Убить их, конечно, не посмеют, но изобьют точно.
Но она ошиблась. Когда шаги омоновцев уже были совсем близко, раздался выстрел.
Клавдия невольно вздрогнула, открыла глаза — ничего не понятно.
Омоновцы тоже замерли.
И только тут Клавдия поняла, что стреляли в доме.
— Идиот! — закричала она, решив, что это Малютов начал стрельбу.
Она бросилась в дом и на бегу больно наткнулась на Инну.
У той было какое-то потустороннее лицо.
— Инна? Это ты? — задала самый глупый из возможных вопросов Клавдия.
И здесь увидела, что в руке Кожина держит пистолет.
— Вот и все, — сказала Инна тихо и вдруг улыбнулась. — Вот и свободна.
У Малютова была прострелена голова.
Он лежал на полу, под ним растекалась бурая лужа крови.