Окоо судьбы (СИ)

-Значит, ты принцесса…забавно…

-Так судил Аллах, – пожала плечами девушка, – кто мы такие, чтобы противиться его власти?

-Подойди, – Гай опустился в кресло, пристально глядя на девушку. Она приблизилась, спокойно глядя на него.

-Если ты задумал худое, господин, то противиться я тебе не могу, – её голос прозвучал словно гром небесный, заставив Гая отдернуть руку, которую он опустил было на бедро девушки. –Но то, что ты сделаешь, будет на твоей совести…

Гай поднялся, нависая над строптивицей как скала. Она встретила его бесстрашным взглядом золотистых глаз. Со стороны послышался жалобный стон. Гай вздрогнул, повернувшись. Локсли захрипел и снова застонал. Гизборн махнул рукой.

-Займись им, девушка…

Она бросилась на помощь Локсли, бережно приподняв его голову, нежно шепча, успокаивая.

Вернулась Амонет, полненькая сарацинка с пышными формами и нежным полу-детским лицом. Гай велел поставить второе ложе рядом с первым, что исполнили слуги. Амонет притащила целый поднос с жареным мясом, вином и сыром. Поев, Гай оставил немного мяса и сыра девушкам, а сам свернулся на своем ложе, наблюдая за двумя фигурками, снующими вокруг постели больного. Языки пламени в камине вырисовывали их четко и ясно, просвечивая сквозь тоненькие, потертые рубахи. И у молодого рыцаря не раз и не два перехватывало дыхание при взгляде на изящную пышнобедрую фигурку принцессы Аравийской. Он сам не заметил, как задремал.

Когда он проснулся, то не сразу вспомнил о произошедшем. Его собственная постель, рядом постель с неподвижной костлявой тушкой, едва прикрытой одеялом, две фигурки, спящие на подстилке в углу, тесно прижавшись друг к дружке.

Гай сполз с ложа и обошел постель пленника, наклонившись над ним. Знахарка неплохо потрудилась. От больного исходил сильный запах трав, среди оттенков Гизборн разобрал аромат зверобоя. Волосы ему остригли и тщательно обрили голову, чтобы можно было заняться вплотную раной. Без своей буйной гривы разбойник выглядел почти ребенком. Целебный бальзам из трав покрывал чудовищную рану густым слоем. Дыхание раненого стало спокойнее и ровнее, хотя он иногда постанывал. Взгляд Гая скользнул по изможденному лицу, заляпанной бальзамом подстилке в угол, где спали девушки. Сарацинская принцесса пошевелилась, вздохнув во сне, рубашка на ней задралась и Гай судорожно сглотнул, ощутив как снова заполыхали щеки при виде гладкого смуглого бедра и чего-то ещё, темного мягкого пушка, краешек коего виднелся из-под рубахи. Девушка снова зашевелилась, просыпаясь, а Гай стоял столбом, не в силах оторвать зачарованного взгляда от открывшейся красоты.

Господин? Лейла открыла глаза и торопливо одернула задравшуюся рубаху. Гизборн отступил на шаг, всеми силами стараясь выглядеть спокойно, даже не подозревая, что с физиономией ярко-красного цвета это не то что бы затруднительно. Сарацинка же и не думала краснеть, хотя из одежды на юном рыцаре оставались лишь исподние порты. Напротив, её взгляд был полон вполне искреннего интереса и восхищения, что в общем-то было закономерно- Гай сам не подозревал, как привлекательно выглядит его мускулистая тушка и белоснежная кожа. Некоторое время молодые люди молча пялились друг на дружку. Первым опамятовался рыцарь и тут же почти бегом бросился к своей постели, рядом с которой бросил ночью одежду.

-Я спущусь вниз, – сказал он, одеваясь, -а вы будьте тут. Если что-то понадобится, отправишь свою подружку. Я пришлю вам еды и питья.

Спустившись вниз, он отдал несколько распоряжений по поводу завтрака и после того, как накрыли на стол, велел отнести часть еды в его покои. Затем почти до обеда занимался обыденными делами, присматривал за порядком, вершил суд, тренировался. Тренировки проходили на внутреннем дворе и он даже не подозревал, что за ним неотрывно наблюдает пара темных восхищенных глаз из крохотного оконца на верхнем ярусе.

-Он красивый, – мягко сказала Амонет, тронув подругу за плечо, – хотя и не такой, как этот. Но он ведь франк, христианин…

Лейла кивнула, не сводя глаз с тренирующегося на дворе юного рыцаря. Амонет с тихим вздохом принялась отирать тело раненого, покрытое крупными каплями испарины, чистым куском холста, смоченным в горячей воде. Её руки ловко сновали, она почти завершила работу, оставалась только спина. Амонет попыталась приподнять тело юноши, но сил было мало. Тогда она бережно перевернула его на бок. Осторожно омыла плечи, спину, острые выступающие крылья лопаток.

Жалобный стон заставил её подпрыгнуть от испуга. Почти сразу подбежала Лейла.

-Что случилось? Ты сделала ему больно?

Нет! в голосе Амонет был почти суеверный ужас.

-Тише, не кричи, – принцесса зажала рот подруге маленькой сухой ладошкой. – Давай перевернем его. Мне кажется, ему стало худо из-за смены позы. Ведь знахарка говорила, чтобы мы старались не тревожить его.

Вдвоем девушки перевернули раненого, укрыв его чистым куском холста и поверх одеялом из шкур. Юноша снова застонал, а потом открыл глаза. Амонет тихо охнула. Она не слышала тяжелых шагов сзади и не видела навившего над ними торса Гая из Гизборна. Огромные зеленовато-прозрачные озера, полные отчаянной боли смотрели на неё с лица, которое казалось лицом ангела. Потом раненый протянул руку.

Помогите… его голос прозвучал слабо и по-детски устало, -помогите…

Гай вздрогнул. Сам не понимая, что делает, он протянул руку и сжал тонкие пальцы аутлоу. Как ни странно, это прикосновение сразу успокоило пленника. Он ответно сжал руку рыцаря в своей и вздохнул с видимым облегчением. Гай опустился на край постели, в смятении глядя на беззащитного врага. Совсем не так он представлял себе их встречу и свою сладкую месть. Он мечтал о том, чтобы заставить этого аутлоу страдать, вкусить все те унижения, что выпали на его собственную долю. Но сейчас, сидя на краю его постели, с ладонью, находящейся в плену слабых пальцев разбойника, врага, сэр рыцарь думал совсем о другом. Он возвращал в памяти собственную боль и отчаянное желание вцепиться вот так в руку, способную защитить его от ненависти и жестокости.

Больно… – донесся до него жалобный шепот. Гай вскинул голову. Разбойник закрыл глаза, из-под тяжелых темных ресниц струились слёзы. Пухленькая сарацинка, чья мордашка была тоже мокра от слёз, торопливо опустилась на колени подле постели и принялась ласково поглаживать грудь и лицо раненого, словно это могло как-то его успокоить. Как ни странно, её действия возымели эффект и разбойник заметно расслабился, хотя так и не выпустил ладонь Гая из своей руки. Гизборн осторожно высвободил пальцы и поднялся с постели. Его немного колотило.

-Господин, – мягкая ладошка легла на его плечо, – ты бледен, присядь, я налью тебе вина.

Он вздрогнул, глядя на Лейлу, которая смотрела на него сочувственно. Затем тяжело опустился, почти рухнул в кресло. Пальцы жгло, словно рука разбойника была раскаленной. Гай поежился, глядя, как сарацинка наливает вино в чистый кубок. Она подала ему кубок и, забирая его, Гай коснулся ненароком её пальчиков. Снова хлестнула горячая, сносящая рассудок волна.

-Присядь, – он обнял талию девушки, заставив её опуститься ему на колено. –Сарацинские женщины мудры и искушены в наслаждениях. Кроме того почти все они- ведьмы, умеющие читать в сердцах людей. Прочти в моем сердце!

Он осушил кубок, глядя на неподвижно замершую девушку. Она казалось, о чем-то глубоко задумалась. Наконец, когда Гай уже отчаялся получить ответ на свой вопрос, она вскинула голову, опалив его взглядом рыжих глаз.

-Ты пытаешься быть жестоким и подлым, хотя это не в твоей природе, – тихо сказала девушка, – ты одинок и тебе тягостно твоё одиночество. Ты пережил личный ад, тебе было очень тяжело. Тебя предавали и поступали с тобой подло…но даже сейчас свет и чистота все ещё в твоем сердце. Ты чище и благороднее многих из тех, кого видели мои глаза…

Гай молча смотрел на сарацинку, потрясенный тем, как глубоко она заглянула. Словно сунула руку в самые глубокие темницы его измученной души и вытащила клубок извивающихся червей и змей, точивший её изнутри. Словно поняв, как сильно зацепила его, девушка протянула ладошку и нежно погладила Гизборна по волосам.