- О'кей. Давай на центральную, и побыстрее, - произнес он.
Я прибавил скорость до шестидесяти.
Мы миновали район элегантных вилл, застройка стала реже. Когда мы были уже почти за городом, державшийся за нами серый автомобиль отстал, повернул к центру и вскоре исчез.
- В чем дело? - спросил я.
Седой засмеялся и потер свою широкую красную челюсть.
- Шеф хочет с тобой поболтать.
- Каналес?
- Какой еще Каналес? Я сказал - шеф.
Несколько минут я молча смотрел на шоссе.
- Почему вы не взяли меня на квартире или в переулке? - поинтересовался я наконец.
- Хотели убедиться, что за тобой никто не следит.
- Кто такой шеф?
- Не беспокойся, увидишь на месте. Еще вопросы есть?
- Есть. Закурить можно?
Он придержал руль, чтобы я мог воспользоваться спичками. Сидящий сзади так и не сказал ни слова. Через некоторое время седой приказал мне остановиться и пересесть на его место. Он сел за руль сам.
- Такая машина была у меня шесть лет назад, когда за душой не было ни гроша, - сказал он добродушно.
Я не знал, что на это ответить, молча глубоко затянулся.
Почему убийцы не взяли у Лю деньги, если он был убит в Вест-Кимаррон? А если это произошло в квартире мисс Гленн, зачем было рисковать, перевозя тело в Вест-Кимаррон?
V
Поднявшись на холм, мы съехали вниз по светлому бетонному шоссе, миновали мост и на середине следующего склона свернули на мощенную щебнем дорогу, вьющуюся среди карликовых дубов. Метелки степной травы, покачивавшиеся на склоне холма, были похожи на водяные фонтанчики. Колеса шуршали по щебню и скользили на поворотах.
Наконец мы добрались до деревянного дома с широкой наружной галереей, стоящего на высоком цоколе из валунов, скрепленных раствором. В тридцати шагах от него, на вершине холма, вращался ветряной двигатель, приводивший в движение электрическую турбину.
Седой медленно подъехал к дому, остановился рядом с коричневым «линкольном», выключил двигатель и поставил мой «мармон» на ручной тормоз.
Затем вынул ключ зажигания, старательно уложил в кожаный чехольчик и спрятал в карман.
Его товарищ отворил дверь дома. В руке у него был револьвер. Я вышел из машины, седой тоже; все вместе мы зашли в дом.
Стены большой комнаты были отделаны искусно отполированными сосновыми досками. Ступая по индийскому ковру, мы приблизились к противоположным дверям. Седой осторожно постучал.
- Кто там? - раздался чей-то голос.
- Это я, Бэсли. Со мной тот тип, с которым вы хотели поговорить, - сказал седой, поклонившись дверям.
Тот же голос из-за дверей приказал нам войти. Бэсли приоткрыл двери, впихнул меня внутрь и закрыл их за моей спиной.
Эта комната тоже была отделана сосной и украшена индийским ковром. В камине с шипеньем и треском пылали сухие поленья.
За большим полированным столом сидел Фрэнк Дорр.
Он принадлежал к людям, любящим сидеть за письменным столом, чтобы опираться на него брюхом, перебирать лежащие на нем предметы и интеллигентно выглядеть. У него было жирное, обрюзгшее лицо, седые волосы ежиком, быстрые глазки и небольшие изящные руки. На нем был слишком широкий серый пиджак. На столе перед Дорром лежал черный персидский кот; он терся о небольшую руку, почесывающую его за ухом, и помахивал хвостом, свисающим с края стола.
- Садитесь, - сказал Дорр, не отрывая глаз от кота.
Я сел в широкое кожаное кресло.
- Как вам тут нравится? - спросил он. - Довольно симпатично, а? Это Тоби, мой дружок.
- Мне не нравится, каким образом я сюда попал, - ответил я.
Дорр поднял голову и посмотрел на меня, слегка приоткрыв рот. У него были красивые зубы - плод стараний дантиста.
- Я человек занятой, - бросил он. - Так было проще всего, чтобы не вдаваться в лишние дискуссии. Не хотите ли выпить?
- Конечно хочу, - ответил я.
Дорр ласково обнял кота, потом оттолкнул его, положил руки на подлокотники кресла и слегка покраснел, прежде чем ему удалось встать. Он подошел к стенному шкафу и вынул оттуда пузатый графин с виски и два стаканчика с золотым ободком.
- Льда сегодня нет, - сказал он, возвращаясь валкой походкой к столу. - Придется пить чистое виски.
Он наполнил оба стаканчика, жестом указал мне на один, сел, закурил длинную коричневую сигару, подвинул сигарницу ко мне, раскинулся в кресле поудобнее и бросил на меня взгляд совершенно расслабившегося человека.