- В таком случае, - продолжала Конни, - если эта девица играет в такие игры, как большинство из них, она таскала его по самым злачным местам, чтобы вытрясти из него побольше денег. Они мне рассказывали, что это очень весело. - Она потрясла головой; ее волосы рассыпались по плечам. - Манекенщицы проложили путь к отдаленным местечкам…, Я там никогда не была, но это может быть ключом.
Я провел пальцем по ее подбородку.
- Мне нравится, как ты мыслишь, девочка.
Ее губы были полными и яркими. Она облизнула их, и они влажно заблестели, слегка приоткрытые, чтобы заставить меня придвинуться поближе. И я бы поддался, но такси остановилось у края тротуара. Конни показала водителю язык, состроила гримасу и оперлась на мою руку, чтобы убедиться, что я выйду с ней. Я протянул водителю банкноту, сказав, чтобы он оставил сдачу себе.
- Майк, ты поднимешься?
- Ненадолго.
- Черт тебя дери, - сказала она, - я никогда не прилагала таких усилий, чтобы соблазнить мужчину! Как тебе мои хитрости?
- Просто прелесть,
- Это только начало. Пошли.
Она жила в небольшом многоквартирном доме без претензий на роскошь. Лифт не работал, и мы побрели по лестнице на третий этаж, где Конни стала ощупывать карманы в поисках ключа.
Я зажег свет, как будто давно здесь жил, бросил шляпу на стул в гостиной и наконец сел.
Конни спросила:
- Кофе или коктейль?
- Сначала кофе, - сказал я. - Я не обедал. Может, у тебя найдутся яйца?
Через подлокотник кресла я дотянулся до журнального столика и вытащил несколько женских журналов, это все-таки лучше, чем открытки, которыми вас угощают в Мехико. Я увидел Конни в половине этих журналов и решил, что она девочка что надо.
Запах кофе позвал меня на кухню, как раз когда она перекладывала глазунью на тарелку, и мы не стали отвлекаться на беседу, пока тарелки не опустели. Когда я наконец отвалился от стола и достал пачку сигарет, она спросила:
- Вкусно?
- Ага.
- Правда, из меня выйдет хорошая жена?
- Для кого-нибудь.
Она засмеялась.
Я улыбнулся ей и притворился, что хочу шлепнуть ее по попке.
Мы пили коктейль в гостиной. Минутная стрелка моих часов сделала круг, потом другой. Несколько раз шейкер наполнялся льдом, и его кубики колюче скребли по металлической поверхности. Я сидел со стаканом в руке, откинув голову, мысленно просчитывая дальнейшие действия.
Прекрасный парень умер.
Две пули исчезли.
Одна пуля и гильза, найденная в холле.
Самоубийство.
Черт!
Я открыл глаза и посмотрел на Конни. Она свернулась клубочком на кушетке и наблюдала за мной.
- Что у нас дальше в программе, детка?
- Уже почти семь часов. Сейчас я оденусь, и мы можем куда-нибудь пойти. Если повезет, узнаем, куда ходил твой приятель.
Я слишком устал, чтобы быть любезным. Глаза ел дым, висящий в воздухе, в животе было тепло от выпивки.
- Человек мертв, - медленно произнес я. - Газеты пишут, что это было самоубийство. Но я знаю, как было дело. Его убили.
Сигарета согнулась в ее пальцах.
- Я хотел выяснить почему, пошел по следу и узнал, что он мог провести ночь с девушкой. Я нашел, где она работает, и стал задавать вопросы. Очень хорошенькая манекенщица с прелестным телом собирается мне помочь. Я задался вопросом, почему столько внимания со стороны женщины, которая могла бы найти десяток других мужчин, ведь я даже не имею работы и не могу ей ничего купить, кроме пива, ем ее яйца, пью ее кофе и коктейли. - Я не пошевелился, когда она вскочила. Мои руки были сложены под головой и так там и оставались; она стояла напротив меня, широко расставив ноги.
Крепкий маленький кулачок вонзился в мою скулу.
- У меня пять братьев, - сказала она. В ее голосе послышалась угроза. - Они крепкие и скверные, но они мужчины. Я знаю еще десяток мужчин, которые все вместе не могут составить одного настоящего. И тут появляешься ты. Я хотела бы разбить твою глупую голову. У тебя есть глаза, а ты не видишь. Майк, у меня есть что тебе показать, чтобы ты понял, о чем разговор.
Она рванула свою блузку за воротник. Пуговицы покатились к моим ногам. Другая вещичка на ней тоже была сорвана, и вот она гордо стоит - руки на бедрах, груди вызывающе направлены мне в лицо. Судорога прошла по мышцам ее живота…
Мне пришлось усесться поудобней и схватиться за подлокотники кресла. Воротничок стал мне тесен, по спине поползли мурашки.