Я кивнул и направился к центру. Дворники двигались, как метрономы. Снег мешал, но транспорта на улице стало меньше, и через несколько минут мы были в центре. Юнона наклонилась к стеклу, всматриваясь в перекрестки. Я сбросил скорость, чтобы она могла осмотреться, и она постучала пальцем по стеклу.
- Следующий дом, Майк. Сразу за углом.
Я улыбнулся ей.
- Мы посещаем трущобы? Или публика из Гринич-Виллидж переместилась в эти кварталы?
- Ничего подобного. Еда здесь превосходная.
Я улыбнулся ей в ответ, и она спросила:
- Вы уже бывали здесь, Майк?
- Однажды. Раньше здесь был притон, где покуривали травку, но еда и тогда была качественная. Неудивительно, что вы здесь видели столько «интересных» людей.
- Майк!
- Спуститесь на землю, Юнона. Вы слишком долго витали в облаках. Если меня увидят входящим сюда, меня освистают. Если вообще впустят.
Она озадаченно посмотрела на меня.
- Однажды меня отсюда выкинули, - пояснил я. - По крайней мере, пытались. Но это вызвало ответные меры, и я ушел на своих двоих. Волос мне, правда, повыдергивали. Славные люди.
Юнона закусила губу, сдерживая смех.
- А я говорю своим друзьям, что здесь замечательные бифштексы! Двое моих приятелей просто вышли из себя, когда я упомянула эту забегаловку еще раз.
- Да уж, они, наверное, хорошо провели здесь время.
Пойдем посмотрим, как живут низшие классы.
Она стряхнула снег с волос и подождала, пока я открою перед ней дверь. Чтобы попасть в гардероб, надо было пройти через бар, и я бросил быстрый взгляд на публику, расположившуюся у стойки. Десяток глаз, повстречавшись с моими глазами, продолжали пристально смотреть на меня. Какой-то гомик пытался подцепить парня, слишком пьяного, чтобы что-нибудь понимать, но видя, что все напрасно, оставил эту затею. Я получил от него сладкую улыбку, когда он подошел достаточно близко, чтобы получить по шее. Бармен тоже был голубой и, похоже, разозлился, что я с дамой.
У девушки в гардеробе был такой вид, будто она пыталась отрастить усы, но потерпела фиаско. Она одарила меня ледяным взглядом и мило улыбнулась Юноне. Когда она отошла повесить наши пальто, Юнона обернулась ко мне со следами смущенного румянца, и я рассмеялся:
- Теперь вы поняли?
Она зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться:
- Майк, какая я глупая! Я думала, они просто очень дружелюбны.
- О да, очень. К вам, по крайней мере. Думаю, вы обратили внимание, как холодно приняли меня.
Здесь был длинный, узкий зал с кабинами по сторонам и несколькими столиками в центре. За столиками никого не было, но более половины кабин было занято. Подошел шепелявый официант с рассыпанными по плечам кудрями, поклонился и провел нас в последнюю кабину в дальнем конце помещения.
Я заказал коктейль перед бифштексом, и официант так низко склонился передо мной в поклоне, что я испугался, как бы он меня не поцеловал. Юнона открыла портсигар, украшенный драгоценными камнями, и выбрала длинную сигарету.
- А вы понравились, Майк, - проговорила она. - Курите!
Я покачал головой и достал сигарету из своей мятой пачки. В баре кто-то опустил монетку в музыкальный автомат, и раздалась проникновенная музыка; мелодию вел хрипловатый саксофон. Под эту музыку не хотелось разговаривать, ее хотелось слушать. Когда подали коктейли, мы одновременно взялись за бокалы.
- Скажите тост, Майк. - Ее глаза светились.
- За красоту, - сказал я. - За Олимп. За богиню, которая ходит рядом со смертными.
- С замечательными смертными, - добавила Юнона. Мы осушили бокалы.
Потом был еще коктейль и другие тосты. Наконец принесли бифштексы, самые лучшие в мире, как она сказала. Бывает такое состояние, когда чувствуешь себя наполненным и удовлетворенным, когда можно сидеть, пуская колечками сигаретный дым и ощущать себя частицей окружающего мира.
- О чем думаете, Майк?
- О том, как хорошо быть живым. Вам не следовало приводить меня сюда. Это отвлекает от работы.
Она нахмурилась.
- Вы по-прежнему ищете причину смерти своего друга?
- Ага. Я встретился с крошкой Мэрион, кстати. Она - одна из причин. Черт возьми, все так честно и открыто, что выбивает почву у меня из-под ног. Я боялся, что так все и обернется. Но я все еще пытаюсь.
- Пытаетесь?
- Да, черт побери! Я не хочу превращаться в бакалейщика.
Она не поняла, что я имел в виду. Моя ухмылка перешла в улыбку, а потом в смех. Я не имел права чувствовать себя таким счастливым, но в глубине души знал, что настанет день, когда солнце встанет и подскажет мне ответ.