Она слегка улыбнулась.
- Вы даже лучше, чем я думала, - сказала она. - Так всегда бывает, когда вы испытываете желание?
- Никогда раньше, - ответил я.
- Мне очень нравится в вас это, Майк.
- Мне тоже. Это помогает мне избежать неприятностей. - С наполненным бокалом в руке я сел на подлокотник дивана лицом к ней. - Теперь вы знаете обо мне больше, Юнона?
- Немного больше. - Она выбрала одну из своих длинных сигарет и прикурила. Дым лениво выходил у нее изо рта.
- Я расскажу, почему я такой. Я детектив. Сейчас - только по сути, но я привык иметь лицензию и оружие. Их у меня забрали, потому что Честер Уилер использовал мой пистолет для самоубийства. Некто Рейни также убит. Два убийства и много до смерти напуганных людей. Человек, известный вам как Клайд, - бывший бандит Динки Уильямс, сейчас он так возвысился, что его никто не смеет и пальцем тронуть, потому что он может диктовать диктаторам. Но это еще не все. Кто-то хочет, чтобы я убрался с дороги, - так сильно, что на меня было два покушения: на улице и в моей квартире. А между этими событиями на меня попытались возложить ответственность за убийство Рейни, меня даже задержали. И все потому, что Честер Уилер был найден мертвым в номере гостиницы. Прелестно, не так ли?
Ей было трудно все понять сразу. Она покусала ноготь, на лбу ее залегла морщинка.
- Майк…
- Я знаю, что это дело очень запутано, - сказал я. - Убийство обычно таким и бывает. Это настолько запутано, что я единственный ищу убийцу. Другим удобнее считать, что это самоубийство… Работа сделана - просто чудо!
- Майк, это ужасно. Я никогда не думала…
- Я слишком давно занимаюсь такими делами и столько пережил, что не могу рассуждать прямолинейно. Я думал, что смогу расслабиться, навестив вас. - Я улыбнулся ей. - Но от вас никакой помощи. Вы только испортили мои мечты.
- Думаю, что да, - ответила она проказливо.
- Я, пожалуй, пойду отосплюсь, - сказал я. - А потом я сложу вместе все эти детали и найду убийцу. Он очень силен, настолько, что смог повернуть пистолет в руках Уилера, чтобы попасть ему в голову. Он чуть не пришил меня в моей собственной квартире. В следующий раз все будет по-другому. Я буду готов и вытрясу душу из сукина сына.
- А когда разделаетесь с ним, вы вернетесь, Майк?
Я надел шляпу и посмотрел на нее. Она была так желанна и податлива, что я захотел остаться. Я сказал:
- Вернусь, Юнона. Потанцуйте… одна. Я буду сидеть и смотреть, как вы танцуете, вы мне покажете, как вы тут на Олимпе веселитесь. Мне надоело быть простым смертным.
- Я станцую для вас, Майк. Олимп вам понравится. Здесь все не так, как на Земле. Олимп будет только наш, и я сделаю все, чтобы вам захотелось остаться здесь навсегда.
- Женщине обычно приходится изрядно потрудиться, чтобы я остался где-нибудь надолго.
Она высунула язык, и губы ее влажно заблестели. Ее тело двигалось, жило в облегающем платье.
- Я смогу, - сказала она.
Мне захотелось расстегнуть ее платье, чтобы узнать, из чего сделано тело богини.
На какую-то секунду мое лицо изменилось, и ее глаза расширились. Я увидел, как передернулись ее плечи и за желанием проглянул страх. На секунду она стала смертной женщиной, убегающей от мужчины. Но не это меня остановило. В ней было что-то такое, чего я не мог понять; страх заструился по моей спине.
Я взял свои сигареты и пожелал ей доброй ночи. От взгляда, который она послала мне на прощание, по спине опять прошел холодок. Я вышел, нашел свою машину, полузасыпанную снегом в боковом проезде, и отправился в гостиницу на зимнюю спячку.
X
Я спал мертвым сном, но мертвых сны не беспокоят. Я разговаривал во сне и слышал в тишине свой собственный голос. Голос задавал вопросы, требовал ответов, и все это оборачивалось припадками гнева. Лица приближались ко мне и уплывали, как процессия привидений, смеясь с яростью, которую могут позволить себе только мертвые; безумный ритм оглушительной музыки уносил мои чувства в отдаленный участок мозга, откуда нет возврата. Мой голос требовал, чтобы музыка прекратилась, и мой крик потонул в море смеха. Все время эти лица! Опять лицо, обрамленное золотыми волосами, такими блестящими, что их можно принять за металл. Мой голос превратился в грубый, низкий шепот: «Шарлотта, Шарлотта… Я убью тебя снова, Шарлотта! Я убью тебя!» Темп музыки нарастал, вибрация была такой сильной, что я изнемог. Знакомое лицо снова засмеялось. Потом появилось другое лицо, с волосами чернее воронова крыла, - лицо редкой силы и красоты. Она потребовала выключить музыку, и все стихло. Я услышал свой голос: «Спасибо, Велда!»