Нелтарион отвел глаза. Она глядела на него. Все глядели на него, но… не так, понял он. Не так бесстрашно. Он обернулся. Что было в ее взгляде, что он отказывался понимать? Почему ее глаза блестят так лихорадочно? Разумеется, это дым. Он разъедает глаза до слез. Как же ее зовут, думал он, почему он не может вспомнить ее имя? Словно когда-то он запретил самому себе повторять его, шептать до одурения, повторять снова и снова. Если она сама назовет его, сможет он запомнить его? Сможет поверить, что она жива?
Кориалстраз отступил назад, когда Нелтарион, поддавшись внутреннему порыву, изменил облик. Все видели в нем Смертокрыла. Кого видит она?
Пламя освещало ее так же ярко, как днем. Остальной мир вдруг перестал существовать, охваченный агонией смерти. Только слезы бегут из ее глаз, только это доказывает, что она настоящая, а не видение. Он видел ее прежде, когда-то он знал ее. Он глядит ей в глаза, стараясь не замечать волос и незнакомой ему одежды. Что-то изменило ее и изменилось в ней самой, но, как и прежде, она одна видит в нем его самого. Маски сброшены. Он не хочет прерывать этого взгляда, он тонет в голубых, подернутых слезами, глазах. Он видит бескрайнее море и сверкающие драгоценные камни. Кому понадобилось украшать морское дно самоцветами? Когда-то он знал ответ на этот вопрос, и он был связан с этой женщиной. Он видит в ее пшеничных волосах песчаный берег среди бескрайнего моря. Клочок суши. Жизненно-важной. Остров, перечеркнувший все его представление о само себе. Изменивший и одновременно сломивший его, так Древний Бог узнал, что нужно отнять, чтобы он умерил гордость.
Нелтарион останавливается, не сделав последний шаг. Так и не сказав ни слова. Она глядит, она, кажется, боится моргнуть, чтобы он не исчез, как наваждение, как призрак из прошлого.
Говори, молит он. Тогда последняя преграда треснет и рухнет, тогда тьма, затопившая воспоминания, рассеется, и он, наконец, сможет не только вспомнить. Он сможет запомнить ее имя. И ее саму.
Он жив. Он здесь.
Не видение и не кошмар. Но рана на груди, совсем как в ее кошмаре долгой ночью. Хотя глаза… Глаза другие, с белком, с янтарной радужкой при свете огня.
Красный дракон превратился в консорта Королевы, прямо перед ней, хотя Джайна была уверена, остальной мир перестал существовать. Мир сузился до одного лишь дракона, чьи крылья были темнее ночи.
Она не различала слов, что в спешке говорил Кориалстраз. Он говорил много и часто, но потом стал повторять одно и тоже. Будто это было важнее всего. Хотя совсем не это…
Предначертанное свершилось. Выбор сделан, а жертва принесена. Аспекту Земли оставлена жизнь. Дар Аспекта Времени в память о Великом Защитнике. Лишь один шанс обрести спасение, как и обещал Ноздорму. Но какой ценой? Готова она заплатить за его спасение жизнью сына? А он? Им нужно решить, как жить дальше. Если они оба выжили. Здесь и сейчас. Без слов. Просто нет таких слов.
Она верила в это? Надеялась? Ждала его возвращения? Нет, поняла Джайна. Она надеялась, что судьба изменится, Тарион вновь изменит ее, как и всегда случалось, когда что-то касалось его, неожиданно, непредсказуемо.
Импульсивная встреча на дне океана, разыгранная карта Аспекта Времени. Она должна была погибнуть. Она не должна была стоять здесь, среди горящей земли Сумеречного Нагорья, перед окаменевшим черным драконом. Невозможное возможно…
Вот он шел к ней через красиво обставленную комнату на дне океана и наклонялся к губам, чтобы сорвать первый поцелуй. «Никаких воспоминаний. Странно». Вот он тянет ее прочь от Великого Водоворота, и его губы решительно сжаты. «Теперь нам не нужно целоваться, но если захочешь… Только скажи». Его лицо в темноте, горячая кожа и объятия, и ночной ветер, влажный, хранящий тепло моря. «Я хочу…». Марионетки в руках бронзового дракона. Марионетки не должны поддаваться чувствам, только исполнять предначертанное, преклонившись перед судьбой.
Дракон опустился на землю, сменив облик, перешагнул через пламя, не дрогнув, не заметив его. Он способен выжить после Зова Древнего Бога, он способен оказать сопротивление королеве Азшаре, способен дышать под водой и бороться с течениями Великого Водоворота. На что она надеялась? Во что могла верить?
Кто ты, Джайна Праудмур? Всего лишь маг. Смертный маг, каких в Азероте множество. Что есть твоя жизнь и жизнь целого мира?
Пусть бы это был кошмар, видение, сон, что угодно. Жестокая реальность приносила слишком много настоящей боли.
Казалось, она вновь появилась в Зин-Азшари, только немного раньше. Шрамы на его лице были опаснее, хуже тех, что она увидела впервые. Оказывается, они запечатлелись в ее памяти. Каждый. Пересекающий бровь и висок, светлый, почти затянувшийся, на щеке. Один по шее спускается на грудь, со стороны сердца. Сейчас он скрыт броней и одеждой. Сейчас там появился новый, опасный, он мог стоить ему жизни. Джайна помнила неровности шрама на груди, по которым когда-то скользили ее руки.
Он шагнул ближе. Озадачено вглядываясь в нее, словно впервые.
Так и есть. Эта мысль вышибла остатки воли.
Во тьме подводной пещеры он сказал: «Я не помню, кто я», ведь Зов… Зов стирает память. Вот о чем ей втолковывал Кориалстраз. Он не помнит ее. И может быть, никогда не вспомнит. Так правильно. Она должна была погибнуть, не должна была дожить до этого мига.
Краем глаза она почувствовала какое-то движение. Увидела, что взгляд черного дракона метнулся туда же, что он напрягся, но тут же успокоился, по-видимому, кто-то не представлял опасности. Там маг, вспомнила Джайна, тот самый маг из Культа. И Кориалстраз рядом. Сколько времени прошло? Достаточно, чтобы рассеялось заклинание, удерживающее магию культиста, поняла она.
— Не применять магию! — донесся крик Кориалстраза.
Но ведь никто не сказал культисту об этом заранее.
Заклинание было запущено. Маг с расширенными от ужаса глазами, объятый изумрудным свечением телепортации, растворился в воздухе. Как же так, подумала Джайна, ведь он все же прилетел, чтобы спасти тебя.
Змеи вырвались из-под земли в тот же миг. Там, где стоял маг, и где стояла Джайна. Земля кишела ими. Черный дракон успел первым.Сменив облик, закрыл ее крылом. Она ухватилась за черную чешую. Ей удалось не обжечься о пластины адамантита на этот раз.
Он поддел ее крылом и усадил на спину. Джайна вцепилась в пластины металла, драконий огонь ослепил ее. Земля пищала, ворочалась и пылала внизу. Уже под его крыльями. Красные драконы летели впереди, хроматические следовали за лидером.
Смог застилал глаза. Одной рукой Джайна потерла глаза, но зрение не улучшилось. Скорее стало хуже. Прежде она не испытывала такого головокружения от полета. Да и тошноту. Сердце билось все быстрее и не желало униматься, явно не мирясь с тем, что произошедшее уже кончилось. Ладони соскальзывали. Ветер хлестал холодом, как будто и не сидела она на спине дракона, чьей кровью была раскаленная лава.
Дракон вильнул, изогнув шею. Он смотрел на нее. Долгим, немигающим взглядом. Хотелось бы ей сказать, что она в порядке, но головокружение взорвалось в голове фейерверком, мир закружился и поплыл. Она не видела ничего, кроме янтарного глаза.
Она исполнила предначертанное. И должна погибнуть. Этот миг повторялся снова и снова. Отменяя прежние спасения.
Течение Водоворота вырывало ее из его объятий. Мирмидоны атаковали раньше, чем он успевал остановить их. Азшара настигала ее первой, и она задыхалась в холодной темной воде, глотая вместо воздуха воду.
Воздух стал густым, вязким, а небо рухнуло на землю и превратилось в Великое Море, и течение захлестнуло ее, швырнуло во тьму. Огонь оставался недостижим, оставался впереди, хотя она тянула руку. Схватиться, задержаться.
Руки Джайны разжались.
Она коснулась правой лодыжки, боль пульсировала внутри нее. Пальцы нащупали кровь. И две ранки от укуса. Змеи. Они добрались до нее. Они успели.