Второй оказался упорным. Войдя в раж, он замахнулся свободной рукой, метя кулаком Андуину в нос, но Андуин вовремя ушел солдату за спину, не выпуская при этом его вывернутой руки. Похоже, все-таки обещали казнить.
Отпустив руку солдата, Андуин толкнул его в спину. Он стоял выше по склону, даже не пришлось прилагать много усилий, но главное было самому не скатиться кубарем следом за ним.
Андуин развернулся и прыгнул вверх, к стойлам. Ноги в последний миг разъехались и прыжок получился не таким результативным, каким мог бы быть. Но одной рукой ему удалось ухватиться за деревянную перекладину, наспех сколоченного ограждения. Кажется, в пальцы впились занозы, но с этим некогда было разбираться. Как и с нарушенным королевским приказом. Конечно, он не допустит бессмысленной казни, но займется этим позже.
Андуин поднялся и обнажил кинжал. Из-за близости тварей Тьмы сталь ярко пылала. Кони тут же встали на дыбы, их испуганное ржание перекрыло высокий птичий крик, преисполненный негодования. Шум привлек других жителей лагеря, голоса раздавались все громче и ближе. Прятать кинжал было поздно, успокаивать животных тоже, хотя будь у него время, Андуин мог бы обратиться к Свету и усмирить их. Оставалось только пригнуться и, шарахаясь от копыт, пробираться вглубь, к белой птице, возмущенно бьющей крыльями.
Конечно, грифон был привязан, потому Андуин и вытащил кинжал, хотя и немного поспешно. Он разрубил веревку, прыгнул на спину гигантской птице и, спрятав кинжал, ударил в бока.
Грифон закудахтал, совсем как потревоженная наседка… и не сдвинулся с места. Андуин ударил еще раз.
Грифон только подпрыгнул.
Один из солдат с тяжелой одышкой произнес совсем близко:
— Не дурите… ваше… высочество!…
На слове «высочество» грифон вытянул шею, расправил крылья и вдруг оторвался от земли.
— Высочество? — пробормотал Андуин, хватаясь за поводья. — Серьезно? Это твое имя?
Грифон гаркнул в ответ, явно соглашаясь. Андуин натянул поводья, приказывая резко набирать высоту. Птица взмыла ввысь. Он едва успел пригнуться к самой шее, покрытой белым мягким пухом. Ветер с дождем теперь хлестал прямо в лицо.
Андуин живо припомнил свой единственный полет на драконе, конечно, он ни в какое не шел с этим полетом, но принц понял, что давно не управлял летающими верховыми животными. Отец ведь запретил полеты после той злосчастной мертвой петли, которую Андуин однажды выполнил над Штормградом. Сколько же лет ему тогда было, думал Андуин, целая вечность прошла, это точно.
Солдаты, очевидно, не рискнули продолжить преследование в небе. Как только Андуин совладал с управлением строптивого грифона и смирился с пробирающим до костей холодом, потому что привыкнуть к нему нельзя было, он взял курс на передовую.
Первый дирижабль вынырнул из темноты совершенно неожиданно и так близко, что пришлось лететь строго вверх, даже немного запрокидываясь назад, рискуя вот-вот выскользнуть из седла. Обычно, перед полетом, наездники пристегивались для надежности поясным ремнем к седлу, но на грифоне его не было, и Андуину только и оставалось, что вцепиться руками в поводья и стиснуть ногами птичье тело, пока грифон словно бы ложился на спину, огибая в воздухе воздушную подушку дирижабля.
Кажется, даже сердце замерло в эту секунду. Дышать он точно перестал.
Когда грифон выровнялся, а дирижабль остался позади, Андуин с трудом разжал пальцы и закричал во все горло, вскинув руки вверх.
Потом, правда, снова пришлось хвататься за поводья и вжиматься в птичий пух. Небеса мало походили на безмятежные голубые просторы над Штормградом, и никак нельзя было расслабляться.
Но это было уже потом.
— Сейчас рухнет!
Дирижабль ответил протяжным стоном и треском деревянных перекрытий. Через пробоину в воздушном мешке со свистом и содроганием вырывался воздух, и чем сильнее провисала ткань, тем ниже к земле клонилось судно. Если бы не ветер, думал Вариан, если бы он унялся хоть на мгновение… Но шквалистые порывы тащили безвольную тушу дирижабля, словно прибой мертвого кита, а следом за ним и огромные свинцовые якоря, которые представляли даже большую угрозу, чем сам падающий корабль.
— Руби канаты! — донеслось и тут же утонуло в визге и скрежете.
Послышались глухие удары о землю — падали привязанные к бортам мешки с песком. Вариан знал, капитан делал все возможное, чтобы не дать судну рухнуть прямо на головы солдат. Маневр не прошел даром. Ветер тут же подхватил дирижабль и потащил дальше, прочь от места высадки, но, пожалуй, чересчур быстро. Цепи, к которым крепились якоря, распрямились, натянулись, угрожающе заскрежетав металлом колец-звеньев.
Тяжеленный якорь на миг повис в воздухе.
А потом рухнул, всей своей массой пропахав борозду в мягкой от дождя земле, отчего увяз так глубоко и сильно, что потянул к себе дирижабль и три других якоря, тем самым ставя крест на отчаянных попытках капитана увести корабль как можно дальше от солдат.
Ветер толкнул дирижабль в бок, развернул и швырнул со всей силы, как надоевшую игрушку, об землю.
Вариана ослепило взрывом, он отвернулся, оглушенный грохотом, криками и собственной болью. Что они делают здесь, подумал король Штормграда, ради чего и с чем сражаются?… Разве способны смертные остановить это?…
Твари Древнего Бога не давали передышки, не знали жалости. Стихия не знала снисхождения, и просьбы шаманов оставались без ответа.
Разве это его война?…
«Орда поможет драконам».
Ну да, если жизнь короля Вариана Ринна шла под откос, значит, без орков не обошлось.
Крики, всюду крики и смерть. Бессмысленная атака почти вслепую, ведь враг представляет нечто такое, что смертный разум даже неспособен осознать в полной мере. Где Алекстраза, которая втянула их в это? В небе красные драконы охраняли дальние рубежи, очищая для смертных путь к Редуту. Им нужно вернуть Редут, сказала Алекстраза, но почему должны они отдавать свои жизни ради деревьев с красными листьями, она не объяснила.
Вариан стоял дальше, на пригорке, но не чувствовал себя в безопасности. Слишком шатким и переменчивым было их положение. И после взрыва дирижабля стало только хуже. Пламя хлынуло в подземные ходы вместе с черными ползучими гадами, которые горели, но не сгорали. Они сами стали частью огня, раскаленные добела, вопящие и извивающиеся. Стихия была на их стороне и не приносила вреда им, но не смертным.
Вариан успел заметить поверх огненных языков, что где-то там, вдали, уже началась высадка Орды, и в то же время увидел, как бегут, извиваясь, по земле струйки жидкого пламени к оркам и их летающим кораблям. Земля под одним из дирижаблей взорвалась искрами, и вместе с огнем на поверхность вылезло что-то, отдаленно напоминавшее гигантского краба, только у него было втрое больше клешней, чем требовалось, а по черному панцирю бежали струйки лавы. Его клешни потянулись к дирижаблю, который завис над землей ниже положенного, чтобы, вероятно, обезопасить и ускорить высадку. Палуба накренилась и затрещала, когда клешни стал вгрызаться в податливое дерево. Огонь перекинулся на солдат и палубу, и по канатам стал подбираться к воздушному мешку. Несколько раз громыхнули пушки, но не нанесли чудовищу значительных повреждений.
С ужасающим треском подземный монстр разломил дирижабль пополам. В его клешнях он превратился в горящий факел. Вариан увидел бегущих прочь солдат Орды, освещенных так же ярко, как днем. Увидел, как два других дирижабля стремительно разворачивались, поднимаясь в небо, но все происходило до отчаяния медленно. Тварь же сокрушала их с невообразимой, непредсказуемой скоростью.
Вариану стало не по себе из-за осознания, что именно его решение повлияло на место и время высадки Орды. Он не ошибся, предпочтя скалистую почву равнине. Позиция Альянса была многим лучше — солдатам удалось укрыться на скалах, с которых они теперь успешно отражали атаки подземных червей и отшвыривали прочь тонких черных змей, способных одним укусом убить человека.