Лорд тяжело вздохнул. Выбора не было. Смерть в муках или попытка спастись. Он усмехнулся. Толстые пальцы отбили мрачный ритм по столешнице. Выбора не было.
Он встал и направился к зеркалу в человеческий рост с резной рамой из белой кости. Лорд Вастрид предпочитал думать, что это кость какого-то редкого животного, но в голову постоянно закрадывалось сомнение, учитывая количество «пропавших» людей, значительную часть которых он переправлял через свою территорию прямо в лапы демонов. Но что ему до жизни каких-то крестьян: они жили без цели, так пусть хоть их смерть принесёт пользу.
Белая рама отдавала холодом. Стоило только к ней прикоснуться, как пальца сковал мороз. Лорд Вастрид судорожно вздохнул, готовясь к боли, которая приходила с каждым разом, но сейчас она была для него в радость. Боль пронзила кончики пальцев, просочилась под кожу, змеёй вцепилась в кости, и неумолимой волной распространилась по телу. Он знал, что это длится всего мгновение, и моргнуть не успеваешь, но постоянно казалось, что время застывает и злорадно позволяет во всю силу насладиться агонией, распробовать её. Каждый такой сеанс забирал частичку его сил, кто-то говорил о душе, но лорду Вастриду было всё равно. Сила, которой одарили его, кружила голову, и каждый раз вслед за болью приходило чувство наполненности, ликования от ощущения жизни во всём теле.
Боль ушла, и зеркало замерцало. Он знал: это означает, что проверка пройдена и артефактом воспользовался именно тот, кто должен. Стеклянная поверхность пошла мелкой рябью, отражение подёрнулось туманом. Внезапно в кабинете потемнело, словно среди белого дня наступило затмение. Лорд впился взглядом в проступающий во тьме зеркала силуэт. Вспыхнули хищные жёлтые глаза, вечно голодные глаза.
– Ещё не время для связи, Вастрид, – холодное шипение разнеслось по кабинету. – Что заставило тебя использовать это зеркало, лорд. – Восэлу послышалась насмешка в обращении тени, но он предпочёл проигнорировать её.
– Произошло непредвиденное. – Восэл старался держаться как можно невозмутимее.
– О? – протянула тень. – Ну же, расскажи нам.
Восэл тяжело сглотнул: что-то было не так.
– Сегодня во время ежегодного приёма во дворце мой сын вступил в конфликт с отродьем Императорского рода, – сквозь зубы процедил Лорд. – Теперь он заперт в подземельях и ожидает приговора. Но и так понятно, что живым он оттуда не выберется. – Лорд замер на этих словах, готовясь к тому, что хотел произнести дальше.
– М? – С интересом в ярких глазах силуэт чуть подёрнулся рябью. – И почему ты обратился к нам?
– Я хочу, чтобы вы вызволили его из тюрьмы, – собравшись с мыслями произнёс лорд Вастрид. Выбора не было, и теперь пути назад нет. – Я знаю, вам это под силу.
Тень сосредоточенно смотрела на него сквозь матовую поверхность зеркала.
– Действительно, нам это под силу, но у всего своя цена. И это будет очень дорого тебе стоить, лорд.
– Если вы гарантируете моему сыну и мне жизнь, то я готов расплатиться, – принял он решение.
– Ты даже не знаешь, что мы потребуем, – усмехнулся силуэт. – Проникнуть в Имперскую тюрьму возможно, но вот выбраться из неё намного сложнее. Твоему сыну будет непросто. Ты знаешь, о чём я говорю.
Восэл побледнел, горло пересохло, и он сглотнул тугую слюну, словно камень в горле.
– Я согласен, – сказал он. – Сделайте всё, что нужно. Я найду, чем рассчитаться.
Тень засмеялась.
– Не сомневаюсь, лорд. Мы найдём тебе применение.
Лорд Вастрид закрыл глаза, пряча нахлынувшую боль и отчаяние. Давным-давно он дал себе обещание быть неизменно властным над своей судьбой. С тех пор он всегда подчинял себе окружающих. Этого требовала его природа, только в таком виде он воспринимал жизнь. Подчини или подчинись. И вот теперь, спустя столько лет, он преклоняет голову перед другим и не из-за силы того, а из-за своей слабости.
– Приговор Ливису вынесут в течение недели, – сквозь скованное горло прохрипел маркиз. – Если они решат придерживаться традиций.
Эти слова остались без ответа. Зеркало вновь отражало только его фигуру. Ссутулившуюся и обессилевшую. Он поспешно отвернулся.
***
Тёмные своды пещеры были освещены неровным светом, пробивавшимся через глубокие трещины в сводах. Они были такими, что, казалось, над головами вошедших раскинулось полное туч ночное небо. Пещера оказалась огромной, в ней могли поместиться, наверное, до пятисот человек.