За спиной тяжело стонет, прерывисто дышит, мечется во власти сна, натягивает до подбородка полосатое шерстяное одеяло, разметав гранатово-алые кудри, ослепительно прекрасная женщина, на которую так не хочется переводить взгляд. Ей зябко, несмотря на сотню с гаком по Фаренгейту. Ее знобит, ей нечем дышать…
Киэнн сглотнул противный комок и заставил себя посмотреть. Ни единой черточки. Ничего, кроме цвета бургундского вина в волосах. А чего ты ждал? Дети сидов всегда похожи только на них самих, кто бы ни был вторым родителем. Даже такая мелочь — скорее, исключение из правила.
Приехали. Гребаное воссоединение семейства! Мамочка снова дома. Извини, дорогая, кажется, пока ты выходила, наше чадо вывалилось из окна. Да, неловко получилось, я не нарочно.
Ладно, Фьёль, полагаю, у тебя была причина меня ненавидеть. Хотя знаешь, я тебя тоже никогда не любил. И ее ничуть не больше. Она всегда была проклятой свихнувшейся сучкой. И теперь я даже знаю, откуда это у нее. Не только от меня.
И все же причина у тебя была. Их было по горло. Но это тебя все равно не оправдывает.
Он быстро возложил все еще дрожащую, прошитую колючками онемения ладонь на холодный от пота лоб мары. Фьёльреанн не успела закричать, все закончилось слишком быстро — или, быть может, просто уже выкричалась и сорвала голос. Киэнн торопливо накрыл мохнатого, нарядно окрашенного тарантула удачно подвернувшимся под руку пивным бокалом. Поедешь со мной, экзотический питомец. Надеюсь, таможня тебя пропустит.
Меньше трех часов. Чувствую себя идиотом из голливудского боевика. Ну почему нельзя было без этого?
Глава 37. Главный противник
Кажется, здесь почти ничего не поменялось. И, надо признать, это снова порядком насторожило Киэнна: не значит ли это, что мара в очередной раз извлекла картинку захолустного приграничного городка из его подсознания и теперь транслирует еще один грядущий кошмар ему же самому, по-прежнему спящему где-нибудь?.. Собственно, где? Хорошо бы знать, в какой именно момент он окончательно вырубился. В самолете? — Хрена лысого, если он куда и летел, то уж точно не в Бристоль! Разве что в какой-нибудь Хьюстон или Санта-Фе, и уж точно не по своей воле. Значит, еще до самолета. В аэропорту? Тогда куда подевалась Эйтлинн? Она же была? Почему отпустила? И, что пугает никак не меньше: куда подевалась Глейп-ниэр?..
Куда-куда. Скорее всего, всё еще там, где ты их обеих и оставил. Давай уже, посмотри правде в глаза: ты и в отеле-то почти наверняка не был! Тебе не показалось странным, что Эйтлинн и словом не обмолвилась о Рико? Как будто его и не должно быть в номере. Конечно, мальчишка — не такая уж важная птица, но, кажется, Этт к нему изрядно привязалась. Не говоря уже о тех двоих — Снарге и Нёлди, которые, по-хорошему, уже часов пять как должны были доехать. Могли, правда, выкинуть очередной фортель и сбежать, но… Ах да, дурацкие провалы в памяти! Может, она о чем и говорила, да ты не запомнил?
Кстати, память и сейчас давала настойчивый сбой: Киэнн ни в какую не мог вспомнить номер телефона Эйтлинн. Свой смартфон-то он, конечно, посеял, а вернее сказать — утопил где-то в Волчьем озере во время поединка с марой, но это было бы полбеды, если б не испарившиеся из памяти цифры номера. И ведь самое скверное: когда абсолютная память сбоит, здесь точно что-то не чисто.
Чувствуя себя Алисой в норе Белого Кролика, которая силится выяснить, кто же она такая на самом деле и была ли еще собой сегодня с утра, Киэнн принялся вспоминать вещи, которые знал и помнил до злосчастного поединка. Если сейчас обнаружится, что Лондон — это столица Парижа, а Париж — столица Рима… Ну, в сущности, ничего удивительного не будет. Его шансы вырваться на свободу из клетки чужого разума — клетки, в которую он сам добровольно залез и, от большого ума, прохлопал момент, когда дверь заперли на засов — шансы вернуть себя, да еще и целиком, без изъянов и дефектов, шансы просто проснуться живым, уснув вот так, в чужом теле были даже не нулевыми, а…ну, короче, минус четыреста шестьдесят по Фаренгейту. Если это все же произошло, я жив и в сознании, а не грежу, медленно умирая — надо будет сказать спасибо Фьёль за неожиданное милосердие. Или неосмотрительность. Могла ведь и сразу умертвить, едва контроль утратил. Вырвать занозу и выбросить. Ан нет, решила позабавиться, швырнуть на арену битвы с собственными страхами. Вышло, конечно, на славу. И, кажется, я успел побывать не только в своих кошмарных снах, но в чьих-то еще.