Ллеу серьезно кивнул. Киэнн потрепал его золотые кудри и поднялся на ноги, оборачиваясь к противнику.
— К вашим услугам, мистер эксгибиционист. — И не удержался от того, чтобы не продолжить: — Что ты там хоть показывал-то, в Майами в шестьдесят девятом? Неужто есть чем похвастать?
Глаза Моррисона зло сузились:
— Скоро узнаешь.
Он томно потянулся, так, словно собирался не вывернуть собственное тело наизнанку, а всласть покувыркаться с молоденькой самочкой, людская плоть стремительно поросла чешуей, разбухла, потекла, свернулась черными лоснящимися кольцами. Гипнотизирующе качнулась плоская змеиная голова, уставившись на противника немигающими глазами, подрагивая раздвоенным языком. «Подойдите ближе, бандерлоги!» Срань гулонья, он еще и удовольствие от этого получает! Разрази ж тебя Мор!
Об особенностях совокупления у змей Киэнн слышал краем уха, и перспектива такового его определенно не привлекала. Конечно, анатомическая достоверность никогда не была обязательным условием трансформации, но, по словам Эрме и собственному, хотя и небольшому опыту Киэнна, чем лучше ты знаком с анатомией существа, облик которого принимаешь, и чем точнее воспроизводишь оную, тем проще и безболезненней происходит сам процесс превращения. Надо думать, Моррисон уж точно постарался. У самого же Киэнна с необходимыми познаниями дело, как всегда, обстояло весьма посредственно. В экспресс-курс безумного пикси такие тонкости не входили или числились, можно сказать, факультативными. Что ж, придется снова импровизировать. Зато, глядишь, чем удивлю.
Тело взорвалось шипящим фейерверком пронзительной боли, конечности гадко вывернуло, сведенные чудовищным узлом мышцы взвыли, моля о пощаде. Хрен тебе, пощады не будет! «Это как скрестить ужа с ежом, Ки». Надеюсь, ты прав, Хюм, и ужу не светит ничего хорошего. Главное — побольше колючек. И подлиннее. Если получится больше похоже на дикобраза — тоже неплохо, может, даже лучше… Киэнн почувствовал, как волосы на затылке, спине и шее встают дыбом, твердеют, растут, разъедая кожу ядом нестерпимого зуда. Треклятые колючки!
Еж явно вышел похожим даже не на дикобраза, а, наверное, на какого-нибудь анимешного Супер Соника или неизвестного науке покемона. К счастью, себя со стороны Киэнн не видел, но не мог не заметить, что зверь у него получился изрядно андрогинным и чертовски неуклюжим. В колючках недостатка не было, а вот свернуться клубком по-ежиному пока никак не получалось. Да и на лапах существо держалось как-то с переменным успехом, то неуверенно опускаясь на четвереньки, то снова пытаясь обрести равновесие в более привычной прямоходящей позе.
Реакция исполинской (по меньшей мере пятидесятифутовой) гадины лишний раз подтверждала комичность ситуации, потому как бедную анаконду едва не затрясло, и определенно не от испуга. К несчастью для нее, способность смеяться пресмыкающимся полностью чужда и попросту не предусмотрена природой. Так что змея вместо этого лишь хлопнулась оземь и мгновенно обернулась столь же пародийным бронированным демоном-мутантом, более всего походившим на черепашку-ниндзя. «Засунь свои колючки себе же в задницу!» — отчетливо говорил прищуренный в разрезе лиловой маски взгляд. Нужно было поживей уносить свои кривые ежиные ноги, поскольку переходить из защиты в нападение в планы Киэнна пока определенно не входило.
Еж тряхнул колючками и живо отрастил пару перепончатых крыльев, трансформируясь то ли в здоровенную летучую мышь, то ли в небольшую виверну. Впрочем, скорее уж вышла летучая обезьяна из «Волшебника страны Оз». Ну и к черту ее, ту летучую мышь, он бы все равно не справился с эхолокацией! Крылья каким-то невероятным образом все же подняли его, но непропорциональное и лишенное нормальной аэродинамики тело скорей барахталось в воздухе, выписывая непроизвольные кульбиты и сальто, чем летело. Монструозный броненосец только насмешливо хрюкнул, и, даже не соизволив менять обличье, вытащил невесть откуда самый настоящий сюрикен. Стальная звездочка ниндзя сломала луч восходящего солнца, ударила отблеском по глазам, протяжно свистнула злой птицей, устремившись вслед… И лишь оцарапала крыло. «Мазила косоглазый», — хмыкнул про себя Киэнн. Но ожидать второго броска не стал. С горем пополам неудачливый летун добрался до реки и камнем плюхнулся в воду.
Измученное трансформацией тело приняло кристальную прохладу с наслаждением и благодарностью. Вероятно, уходить из поля зрения Ллевелиса надолго не слишком хорошо и честно, если юный король разнервничается… Интересно, насколько ты фейри, Шим О’Морриг? Как далеко достанет тебя удар Серебряной Плети? Свою-то дистанцию безопасности я знаю хорошо.