Она снова нахмурилась, вне сомнения выискивая подвох:
— Три? Как джинн?
Киэнн беззвучно захохотал:
— Набери воздуха побольше. Больше-больше! И теперь говори, сколько успеешь загадать на выдохе.
Мэдди покраснела, вытаращила глаза, с сипением вдохнула под завязку и затарахтела:
— Хочу в Новую Зеландию и в Фейриленд, чтобы мама выздоровела, и Микки тоже, а папаша отправился в ад, хочу быть взрослой и самой красивой, наушники, планшет, котенка и свой…
Тут воздуха ей больше не хватило и на обветренной детской мордахе нарисовалось крайнее отчаяние. А потом она покраснела еще больше:
— Это все глупости, да?
— Не глупости, — покачал головой Киэнн. — И можешь закочить. Еще одно, последнее, которое недоговорила. Свой что?
— Дом, — потупилась она.
— Получишь. Только взрослой тебя сделать не могу, это к другому волшебнику. — Король фейри снова усмехнулся с едва различимой хитрецой в уголках губ и добавил: — И, будь добра, уточни: как, по твоим представлениям, выглядит ад, кто такой Микки, чем болеет он и мама и как надолго тебе нужно в Фейриленд?
Известие о том, что Микки — младший брат, страдающий шизофренией, и, скорее всего, тот самый подменыш, внешность которого сейчас носил Ллевелис, конечно, несколько озадачило дарителя, шансы вылечить этого ребенка оставались ничтожными, да и время пребывания в «Фейриленде» пришлось ограничить, ради блага самой одариваемой в том числе. В остальном сторговались без особых проблем: выбрали породу кошки, модель планшета и технические характеристики будущего дома. Эйтлинн, конечно, все еще с трудом представляла, как пройдоха-фейри собирается сделать хозяйкой настоящего дома тринадцатилетнюю девочку, но этот вопрос ее сейчас не слишком волновал.
Пока разбирались с дарами, Ллеу окончательно засопел носом. Киэнн шепотом попросил Мэдди немного посидеть в сторонке и снова перешел на шилайди:
— Этт, я запросил тест ДНК, чтобы знать, насколько верны мои подозрения. Результатов пока нет, но, если все подтвердится… Боюсь, я снова в очень большой жопе. Хотя эта жопа, в любом случае, поменьше той, откуда мы только что как будто выбрались. Но, ты понимаешь, да? Я не могу просто взять и бросить его здесь, и не могу забрать его с собой. Даже не знаю, что хуже. Если брошу, Маг Мэлл очень скоро снова получит безумного короля, фамильное проклятье церемониться не станет, и разбираться, человек он или фейри – тоже. Да и кем я буду, если поступлю с парнем так же, как та женщина, которую я предал смерти за такое же преступление? А заберу – и залы Карн Гвилатира почти наверняка украсят две новых статуи. Интересно, что чувствуешь, когда заживо обращаешься в камень?..
— Но, если у него твои гены, твоя кровь, — нервно хрустнула пальцами Эйтлинн, — разве это не в счет?
— Сама знаешь. Нет. Этого недостаточно. Ну, или, скажем так, я не рискну проверять. С силами природы и силами магии шутить небезопасно, а спорить бессмысленно, они не делают поблажек, не рассматривают апелляции и вообще исключительно скоры на расправу. Остаться здесь с ним здесь, что, наверное, сделал бы в противном случае, я тоже не могу, пока я — король Маг Мэлла. По крайней мере остаться надолго… Так что… есть один выход… но он дерьмовый.
Эйтлинн спешно кивнула. Она поняла. Была уверена, что поняла правильно.
— Я останусь. Вместо тебя.
Вопреки ее ожиданиям, Киэнн возмущенно замотал головой:
— Я не это имел в виду. Этот выход тоже дерьмовый, может, даже дерьмовей дерьмового!
— Почему же? — Она беспечно улыбнулась. — Все честно. Надо же мне чем-то расплачиваться… за все, что наворотила.
— Ни хрена не честно! — Киэнн невольно повысил голос, потом спешно зажал рот ладонью, покосившись на Ллевелиса. И продолжил уже снова шепотом: — Ты тут ни при чем, это моя забота и моя ответственность. Да и сомневаюсь, что, останься ты вместо меня, мне это хоть как-то зачтется. И ничего не ты наворотила. Может быть, и не я. Так… получилось. Как ты там сказала? Пути выглядели одинаково. Иногда выбор есть, но все равно, что и нет его. Нас дурачат. Одна лишь видимость выбора. А делать его все равно приходится, и брать на себя ответственность за выбор. Одна дорога может быть честнее трех, перекрестки… ну, знаешь же, да? Не даром их любит Дьявол.
И, обменявшись с ней долгим молчаливым взглядом, наконец спросил:
— Ты забрала паука?
Она даже не сразу сообразила, о чем он. Потом вспомнила и торопливо полезла в сумку, вытащила ведерко с апатичным, вероятно, полудохлым тарантулом.
— А что ты собираешься с ним..? — И вдруг щелкнуло: — Цена подмены??? Мару на ребенка??? И кем же он тогда станет???
Киэнн отвел глаза:
— Не знаю. Говорю же — выход дерьмовый. И не уверен, что он на такое согласится. А против его воли я действовать не стану. Но можно попробовать.