В итоге их поселили едва ли не в президентском люксе. И — о, счастье! — наконец оставили наедине.
— Киэнн, откуда все это? — едва ли не первым делом спросила Эйтлинн, когда с нее все же сняли чары трансформации. И когда дикий зуд во всем теле, последовавший за превращением, самую малость унялся, а язык и гортань вновь обрели достаточную гибкость для членораздельной речи. — И чем ты будешь платить за отель? У нас же ничего нет!
— Этт, пусть это будет последней вещью, которая тебя должна беспокоить. — Киэнн устало плюхнулся на обитый дорогим бархатом диван. — Лучше пойди прими душ, или посмотри телевизор. Кстати, если в баре есть приличная выпивка, я бы не отказался.
Эйтлинн захотелось снова рыкнуть на него, и она даже на мгновение пожалела, что больше не собака:
— Ты кого-то обокрал?
— Разумеется, — равнодушно и даже чуточку самодовольно кивнул он. — Фейри я или нет?
— Ты с ума сошел? — Эйтлинн прошиб холодный пот.
— Уймись, детка, это полностью безопасно, — только отмахнулся Киэнн и принялся лениво развязывать цепочку Глейп-ниэр.
— Безопасно? — Дрожь в пальцах усилилась. — Хочешь по-новой загреметь? По тюремному блюзу соскучился?
Киэнн поднял на нее злые глаза:
— Этти, пожалуйста, пойди куда-нибудь. Я не хочу тебя посылать и конкретизировать куда именно, поэтому выбери один из предложенных мной ранее вариантов. Оставь меня на полчаса в покое, мне нужно сконцентрироваться.
Фоморка вдохнула, на несколько секунд задержав дыхание. Надо взять себя в руки. В любом случае, дело уже сделано, поздно читать морали и плакать о пролитом молоке.
— И, если ты решишь снова заглянуть, и тебе покажется, что я без сознания или у меня эпилептический припадок — не беги вызывать карету скорой помощи. Но лучше — просто не заглядывай. Мне бы не очень хотелось, чтобы ты это видела.
Вот так успокоил! Умеет же, разрази его Таранис!
— А если я никуда не пойду? — чуть дрожащим голосом, но упрямо спросила она.
— Слушай, ну не усложняй мне жизнь еще больше! — Чувствовалось, что у Киэнна попросту не хватает сил на то, чтобы ругаться по-настоящему. — Твоя помощь не понадобится, по крайней мере, сейчас. Если вдруг (хотя это маловероятно) я не оклемаюсь… — Он пошарил глазами в поисках настенных часов. — Не оклемаюсь до шести, ну, тогда вот, попробуй влить мне это.
Он извлек откуда-то крохотный хрустальный пузырек, явно принесенный прямиком из лаборатории рыжего пикси.
— Это лекарство? Ты сам знаешь, что это такое? Или тоже просто стянул у…
— Это он мне дал, — оборвал ее Киэнн. — На крайний случай. Вряд ли оно понадобится прямо сейчас, но, если что…
Эйтлинн присела рядом и повертела в руках вычурный пузырек с густой темно-бордовой жидкостью.
— Прямо так, неразбавленным? Весь флакон?
— Да, — кивнул Киэнн. — Но, прошу тебя, дай мне минут тридцать-сорок побыть одному. Найди себе занятие. Полагаю, здесь есть своя кухня и еда в холодильнике, если не лень, можешь попробовать что-то состряпать. Или… Ну, не знаю. Ляг поспи. Из номера пока лучше не выходи, и, понятное дело, никого не впускай. Тебя здесь нет.
Она кивнула и с тяжелым сердцем ушла в душ. Признаться, запах псины ее и впрямь донимал, несмотря на все другие, казалось бы, куда более серьезные заботы, да и блохи успели искусать. И все равно то и дело выключала воду, старательно прислушиваясь — благо, фоморский слух позволял различить через стену не только сбивчивое, то слабое, едва различимое, то сипящее, точно у простуженного дракона, дыхание, но и нечеткий, скачущий ритм сердца Киэнна…
Он нашел ее сам, явился, как и обещал, минут через сорок, или, если быть точной, через сорок семь с половиной, за двенадцать с половиной до шести (да, конечно, она следила, не могла заставить себя не следить). Вот только в первые пару секунд Эйтлинн приняла его за фетч, или какой-нибудь бродячий призрак. Молча, тяжело опустился на стул, кивнул в сторону бара: налей чего-нибудь. Покрепче. Глаз не поднимает, но видно: веки отекли, белки красные, на губах запекшаяся кровь. Эйтлинн, мелко звеня бокалами в дрожащих пальцах, откупорила бутылку дорогого бурбона, плеснула до середины, пролила на стол и полы банного халатика, найденного в шкафу…
Осушил залпом.
— Ничего, Этт. Пусто. Как головой об стенку бьюсь. Никаких результатов!
Хрустальный бокал полетел об пол, брызнул насмешливым фейерверком.