После аварии, когда меня подстрелили… задели… и после прогулки ранним утром с моим похитителем, мое тело и разум отключились. В какой-то момент я задремала в машине, и теперь понятия не имею, где я и как сюда попала.
Мое единственное утешение в том, что я все еще чувствую маячок в заднем кармане. За что я благодарна лакею Лены, ведь он не ощупывает и не обыскивает меня, когда сажает на черный кожаный диван.
Здесь холодно, и в носу стоит запах стерильности. Но от произведений искусства вокруг меня… захватывает дух. Единственные яркие всплески цвета среди черно-белого интерьера - это картины всех размеров на стенах. Я уверена, что это оригиналы и довольно дорогие.
Хотела бы я прямо сейчас пройти обучение у Сэди. Она могла бы бросить один взгляд на эту комнату и оценить Лену, точно зная, как забраться под ее холодную и черствую кожу.
- Ты любишь искусство? - голос Лены доносится со второго уровня.
Я поднимаю глаза, наблюдая, как она спускается по винтовой лестнице. Она все еще опирается на одну ногу.
- Честно говоря, я никогда об этом не задумывалась, - отвечаю я.
Она хромает к самой большой картине в комнате. По пути она машет рукой, приказывая трем мужчинам, стоящим на страже, выйти из комнаты.
- Вот эту я купила в Риме.
- Купила? - спрашиваю я. - Зачем что-то покупать, когда можно украсть.
Она встает передо мной и протягивает мне бутылку воды со стола.
- Ты умнее стереотипный предположений, что все преступники одинаковы. Это не Готэм-Сити. А мы не группа хаотично-злых вдохновителей, мечтающих о захвате власти над миром, - она склоняет голову набок. - Ну, не все время.
Я отставляю бутылку в сторону.
- И я не настолько глупа, чтобы пить все, что ты мне дашь.
Она кивает подбородком в сторону бара с мини-кухней.
- Ты - мой гость. Угощайся, чем хочешь.
Гость.
- Ты приглашаешь всех своих гостей с пистолетом у виска? - я встаю с дивана и ковыляю к бару, чувствуя, как болит каждая косточка.
Позади меня раздается резкий щелчок, и тело прознает напряжение.
- Я не одобряю огнестрельное оружие, - говорит Лена, и я оглядываюсь. Она закрывает складной нож, а затем снова открывает его. - У меня есть прекрасная коллекция клинков. Разных размеров, блестящие и острые, как бритва, - ее взгляд сужается на мне. – Но, я уверена, ты относишься к тому типу людей, у которого тоже имеется в предпочтении один определенный инструмент. Обычно тебе нужен только один, чтобы выполнить работу.
Я не отвечаю. Открываю кран и наполняю стакан водой. Как только жидкость попадает мне на язык, я осушаю его полностью. Мое сердцебиение стучит в ушах, от обезвоживания кровь сгустилась.
Комната освещена мягким светом акцентных светильников. Никаких окон. Никаких часов. Единственная разница между этим местом и ямой, в которой меня запер Вэллс, - это прекрасные произведения искусства. Но это все еще подземелье.
Где держат домашних животных.
- Как долго ты собираешься держать меня здесь? Час, день, минуту? Сколько у меня времени?
- Планы изменены, а не отменены, - говорит она. - Ты можешь отдохнуть. Нам предстоит долгий перелет.
Я хватаюсь за края стойки.
- А если я откажусь ехать?
Звон в ее смехе обволакивает мою кожу, вызывая раздражение.
- Тогда я подозреваю, что ты попытаешься разбить самолет? Если ты так сильно хочешь умереть, Эйвери, я могу тебе в этом помочь. Я могу сделать это безболезненно. Выбирай.
Ставя стакан на стол, я оборачиваюсь.
- Выбирать?
Ее удивленное выражение лица исчезает.
- Да. У нас всегда есть выбор. В моем письме было очень ясно написано, что ты должна его сделать.
- Ты бредишь.
Она встает и неторопливо подходит ко мне.
- Разве я не давала тебе выбора? - она убирает прядь выбившихся волос с моих глаз, ее пальцы задерживаются на моей щеке. - Возможно, варианты были не теми, которые ты хотела, но выбор все равно был, - она опускает руку. - Ты сделала его, связавшись со мной. Ты искала меня. Учитывая твое знание того, на что я способна, я предположила, что ты пошла на это, чтобы уберечь Куинна и Сэди от беды. Я приняла твои условия. Я дала тебе то, чего ты хотела больше всего. И вот теперь ты здесь.
Я закрываю глаза, защищая свои мысли от нее.
- Ты думала, что это закончится как-то иначе? - спрашивает она. - Что твои коллеги, друзья, любовники смогут остановить операцию десятилетней давности только потому, что... что? Хорошие парни всегда побеждают?
Она снова поднимает руку, чтобы коснуться моего лица, и я отдергиваюсь.
- Ты не настолько наивна, - продолжает она. - Ты заглянула в глубины самого темного греха. Ты заглянула в бездну и была заклеймена ее мучениями. Я достаточно долго работала в системе. Я привлекла к ответственности некоторых из самых мерзких тварей. И ни разу я не была свидетелем трансформации. Или искупления. Есть только сломанные и еще более сломанные души. Этот мир не создает героев… он их ломает. Это только вопрос времени и давления, прежде чем каждый должен будет сделать окончательный выбор: жертва он или злодей.
Я с отвращением качаю головой.
- Ты видишь мир только своими глазами. И это хреновая перспектива.
Она улыбается.
- Даже святой Куинн был подвержен изъяну. Вынужденный пойти против закона, который он так добродетельно отстаивал. Кто остался в твоем маленьком пузыре, на кого не повлияло произошедшее?
Она уходит, ее хромота становится более заметной, оставляя меня наедине с моим стыдом. И я могу прочувствовать его до самой глубины. Когда нас заставляют взглянуть правде в глаза, мы остаемся с принятием или отрицанием. Я признаю, что сломлена. Я чувствовала каждый свой разлом, когда Вэллс бил меня. Каждый раз, когда он полосовал меня по лицу. Когда он изнасиловал меня… я сломалась.
И все же, «сломанная» - неудачная аллегория.
Искалеченная. Поврежденная. Дефектная. Все лучшие описания того, какой я видела себя с тех пор, как мой личный мир рухнул в ад. В эту бездну.
Я принимаю это, но есть одно качество, которое я больше всего отказываюсь признавать.
Жертва.
Когда Лена уверенно прислоняется бедром к дивану. Держа равновесие. Все под контролем… Я склоняю голову.
- Почему ты отослала своих людей?
При моем вопросе ее брови сходятся вместе.
- Чтобы мы остались одни, конечно же. Это не входит в перечень моих обычных дел…- она раскрывает лезвие и проводит им по тыльной стороне пальцев. - Но и ты не одна из моих типичных девушек. Однако каждая из вас нуждается во введении в бизнес. И мне нравится мое уединение для этой цели.
Она действительно любит себя слушать.
- Тогда у нас полно времени, - говорю я.
Оттолкнувшись от дивана, она размеренными шагами направляется ко мне. Она хватает меня за затылок, впиваясь ногтями в кожу головы, и прижимает лезвие к моей нижней губе. Я перестаю дышать.
- Я наблюдаю за клеймением всех моих девочек, - говорит она, проводя кончиком ножа по моей губе. - Этот импотентный ублюдок первым заклеймил тебя. Я ненавижу это. Я собираюсь уничтожить его метку и вырезать свою собственную на твоей плоти.
Все мое существо восстает против этой женщины. Мои вены наполняются остатками адреналина от аварии, но я делаю глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Успокоить трясущиеся пальцы. В моей голове звучит голос Куинна, который говорит мне бороться.
- Наверное, я должна поблагодарить тебя, - с трудом выговариваю я.
Это вызывает у нее смущенный смех. Она прижимает лезвие к моей губе, пуская кровь.
- Должна. По крайней мере, ты это сделаешь, когда, наконец, найдешь реальное применение своим талантам.
- Нет. Я должна поблагодарить тебя за то, что ты дала мне выбор, - я оцениваю ее позу. Ее одежда, оружие, прическа, аксессуары - она гребаный агент ФБР с подготовкой, которая соперничает с моим коротким опытом, но я не планирую сражаться честно. - Без тебя я, возможно, никогда бы этого не узнала.