Все это так утомительно.
Я был слишком полезен для этого неряшливого адвоката. И все ради того, чтобы обеспечить себе столь желанное политическое место. Я вручил ему ключи от жизни, полной власти и величия, а он все испортил. Его аппетиты – причина его падения.
- Райленд. Райленд, - я стою перед ним. - Две недели от тебя не было никаких вестей. Я уже начал беспокоиться.
Его руки натягивают ремни, голова дергается взад-вперед, он хрюкает.
Я уверен, что у него полно всяких оправданий. Он скрывался. Его попытки залечь на дно были мне на руку, чтобы защитить и себя. Я не в настроении выслушивать оправдания. Мы оба знаем правду.
Он боится меня больше, чем тюрьмы.
- У полиции есть кое-что на тебя, - сообщаю я ему. Я обхожу крест, позволяя своим пальцам пройтись по его напряженным рукам. - С тех пор как у одной из жертв был обнаружен твой отпечаток пальца, это вызвало для тебя массу проблем. Боюсь, ты не сможешь найти выход из этой ситуации.
Его голова дергается, он борется с кляпом во рту. Я помогаю ему и вытаскиваю тот изо рта.
Он сплевывает, и я достаю из кармана перчатки. Не хочу замараться в этой грязи.
- Ты же знаешь, что я и пальцем не тронул ни одну из твоих девочек.
Я приподнимаю бровь.
- Это позор, учитывая, что тебе вот-вот предъявят обвинение в убийстве. Ты должен был получать удовольствие, пока мог. Это ужасно - отсидеть срок за преступление, о котором ты только мечтал.
Его глаза сужаются в щелочки.
- Ты оставишь меня самостоятельно с этим разбираться. Хорошо. Я сам придумаю, как обеспечить себе защиту. Буду представлять себя самостоятельно.
Я хватаю его за волосы на затылке.
- Ты все такой же тупой, как и в тот день, когда я вытащил тебя из сточной канавы адвокатской конторы, - я бью его головой о доску. - Как ты думаешь, почему я позволил тебе жить так долго?
Его дыхание учащается, глаза выпучиваются.
Я цокаю и отступаю, чтобы он мог полностью меня видеть.
- Тебе предложили сделку, Райленд. Фирма… хоть и жаждет наказать тебя за то, что ты развратил систему и выставил их в дурном свете… не нацелено на тебя.
Эта мысль, наконец, откладывается в его толстом черепе.
- Я никогда не предам вас, - поспешил заверить он.
- Я знаю, что ты этого не сделаешь, - я протягиваю руку, и Мика кладет лезвие в мою раскрытую ладонь.
Вся мужественная стойкость и сила, которые он пытался демонстрировать мне, исчезают, когда Мэддокс начинает кричать и биться в своих путах. Я позволяю ему биться до конца, пока он не выдохся. В конце концов, мы все заслуживаем хорошей борьбы с судьбой.
Когда он начинает тяжело дышать, покрытый потом, паника покидает его тело, и я опускаю руку ему на щеку.
- Откровенно говоря, Райленд, я устал убирать за тобой. Мне нужен более дисциплинированный ученик.
Я вонзаю лезвие ему в живот.
Он давится и брызжет слюной, его начинает рвать, и рвота стекает по подбородку. Его глаза встречаются с моими сквозь пелену страха, и я открываюсь навстречу этой особенной искре – Божественному знанию, которое можно увидеть только в последние мгновения жизни.
Его губы шевелятся, голос пытается пробиться сквозь булькающий предсмертный хрип. Я придвигаюсь ближе, чтобы услышать его слова, произнесенные шепотом.
- Я забрал список из книги Ларкина, - он кашляет. - Я подстраховался на случай моей смерти.
Гнев овладевает моими чувствами, и я вонзаю лезвие глубже, поворачиваю его и разрезаю грудину.
- Что ты сделал?
Его смех сменяется очередным приступом кашля, и я выдергиваю лезвие. Его вопль сотрясает комнату. Я чувствую это нутром. Я хватаю его за подбородок, впиваясь пальцами в его щеки.
- Что ты сделал? - спрашиваю я, ненавидя повторять.
Его взгляд остекленел, он отказывается говорить.
Я хватаю плоскогубцы с подноса и запихиваю их ему в рот. Вытаскиваю его язык, держа лезвие над его самой любимой частью тела, скользкий адвокат.
- Ты уже мертв. Но я могу сделать так, чтобы твои последние мгновения длились долго, очень долго.
Он стонет и качает головой. Я отпускаю его язык.
- Если я не буду каждый день заходить в программу на своем компьютере, - произносит он, тяжело дыша, - отправится электронное письмо. Все, что я знаю, будет доставлено в…
Напряжение нарастает, я мотаю головой, слыша хруст в шее.
- Кому?
Его смех пронизан хрипотцой.
– Пошел ты.
Улыбка появляется на моих губах. Я снова запихиваю плоскогубцы ему в рот, и на этот раз, когда поднимаю лезвие, я позволяю тому вонзиться в плоть. Лезвие разрезает мясистую мышцу, как масло. Он захлебывается собственной кровью, и я позволяю ему почувствовать вкус своей смерти, прежде чем провести лезвием по его шее.
Его голова поникла. Тело осело вниз.
Я передаю лезвие Мике, который отмоет его от крови. Затем я поворачиваюсь к нему.
- Вы обыскивали его кабинет, пока были там? Забрали его файлы? – обращаюсь я к нему.
Он кивает.
- Все на месте, и я не нашел ничего компрометирующего.
Я смотрю на обмякшее тело Мэддокса. Адвокат был не самой мудрой из моих инвестиций, но все же я и раньше недооценивал людей.
- Поиски «Ларк и Ганнета» уже ведутся, - говорю я, вытирая руки. - Я прикажу обыскать его компьютер. Если такая программа существует, я ее найду. Прямо сейчас я хочу, чтобы все файлы Мэддокса были тщательно изучены. - Это может быть блефом — блефом, предназначенным для того, чтобы напугать меня и сбить с толку. Я улыбаюсь. В конце концов, этот трусливый садист может посмеяться последним.
Впечатляюще. Жаль, что раньше адвокат не проявлял такой инициативы.
Но у меня по-прежнему на уме только одна миссия. Одна четкая директива.
Одна. В конце мы получаем только одно.
Самое лучшее.
Глава 5
Посторонний
Куинн
Восстановить дело всегда нелегко. Восстановить дело втихую... почти невозможно.
Выискивая новую зацепку, иногда приходится начинать с середины, чтобы реконструировать начало. Это всегда сбивает с толку новичков, и, возможно, это потому, что я неправильно объясняю. В наши дни у меня точно не хватает терпения обучать новых детективов двадцатилетнему опыту и навыкам, которые я приобрел за это время.
Но это именно то, что я делаю, когда провожу обыск в «Ларк и Ганнет». Включаюсь в самый разгар дела в поисках начала. Ищу нить, которая приведет меня к первому домино. Или что-то в этом роде. Путанные метафоры, вероятно, и есть причина, по которой никто из новичков не понимает, о чем, черт возьми, я говорю.
Я отправляю их с одним из опытных детективов и направляюсь в кабинет Чейза Ларкина. Моя отправная точка.
Каким-то образом Ларкин оказался в центре всего этого. Что мне нужно выяснить, так это то, насколько он в это вовлечен. Не думаю, что он стремился попасть под влияние криминального авторитета. Должен был быть какой-то подстрекательский инцидент, который перевернул чашу весов правосудия, некий стресс, который заставил знаменитого адвоката подчиниться преступнику вроде Альфы.
Когда я найду эту недостающую деталь, останется только следовать за нитью, распутывая узел, чтобы добраться до конца.
Конец, который не повлечет за собой серьезных последствий и не уничтожит Эйвери.
Запах кожи, смешанный с кофе, кажется слишком знакомым, когда я оказываюсь по другую сторону двери Ларкина. Я оказываю ему любезность и сначала стучу. После второго стука моя вежливость иссякает вместе с терпением.
Поскольку ордер требует, чтобы все офисы были открыты для обыска, я вхожу без предупреждения.
- Даже если ты спрячешься, мы не уйдем, - говорю я ему в спину.
Он сидит за своей стеклянной шахматной доской, сосредоточенно разглядывая фигуры.
- Какая жалость.
Я закрываю дверь и сажусь напротив него.
- Нам нужно поговорить.
Он касается ладьи, палец неподвижно лежит на фигуре.